Царская копейка. Тайный проект императора - [19]

– Привет из прошлой жизни, – добавил Вячеслав.

– Так и есть! – подтвердил Кирилл. – Одно лишь не было ясно. Как сюда попала эта штука? Даже подумалось: а что, если сам Николай II приложил руку к сохранению здесь розетки. Но зачем ему это понадобилось? Непонятно. Вот мои поиски и зашли в тупик…

И вдруг – ты с историей о Шариде. Теперь в моей голове наступило некое прояснение. Если сложить воедино то, что было известно тебе, с тем, что знал я, то вполне можно предположить следующее. Старый трон от времени пришёл в негодность, стал рассыпаться, и его разобрали на части. Некоторые из них принесли на память августейшей семье. А Николай II воспользовался «подарком» в своих целях. Одну розетку он опустил под корень саженца-кипариса в усадьбе князя Юсупова в Коккозах. А вторую – положил между кипарисами, посаженными в Ливадии. Чисто символически, как ты сам сказал, таким вот образом он «утверждал» некий проект, считавшийся для него крайне важным. Может быть, и судьбоносным.

7

Я взял искусно вырезанную из дерева розетку в руки и долго её вертел, то поднося к глазам, стараясь рассмотреть каждую деталь декоративного узора, то вдыхая аромат можжевельника, который до сих пор чувствовался. Вполне возможно, что только эти розетки, части декора кресла-трона и были из можжевела, так сказать для освежения воздуха, сам же трон был изготовлен из другого дерева.

– Ты рассказал необыкновенную историю… – смог сказать я наконец. – Это в самом деле привет из царских времён. Допускаю, что моя история с саженцами и твоя с кипарисами, вернее их остатками – звенья одной цепи. Только мне было известно начало, а ты стал свидетелем её завершения.

– И получил в награду что-то вроде бонуса, вот эту оригинальную штуковину. – добавил Вячеслав.

Я вернул «бонус» Кириллу и заметил:

– Снова проявилась двойственность. Вначале – два подсвечника. Теперь – две розетки от трона. Я не исключаю, что изначально, и этот трон, и эти подсвечники находились вместе. А затем – в силу обстоятельств или по воле людей одно целое было разделено на части.

И сейчас, спустя век, собирается в единое целое. Пусть и не всегда в материальном виде, но уж в информационном – так точно.

– А что для этого понадобилось? – спросил Вячеслав и загадочно посмотрел на Руданского.

– Что же? – не понял писатель.

– Чтобы встретились два Кирилла. Это ли не знак! Ещё один.

– Настоящий ребус! – хмыкнул Руданский. – И мы его решаем вместе, по пути приоткрывая полог тайны над тем, что уже давно знали, но не находили достойного объяснения имеющимся фактам. Недопонимая значимости того, чем владели…

Ольга порывисто встала.

– Ой! Что-то мне снова нехорошо…

Она быстро вышла из комнаты, громко хлопнув за собой дверью.

– Что с ней? – спросил Кирилл.

Вячеслав разъяснил:

– У неё такая реакция на происходящее. Ольга интуитивно чувствует бездну и, заглядывая в неё, страшится.

– Бездну? – уточнил Кирилл.

– Да. Пусть не бездну – но огромную пропасть. Мы соприкоснулись с чем-то значимым. Но ещё не понимаем этого. Она тоже не понимает. Но её женская интуиция «сканирует» грандиозность того, что скрыто ещё пока от нас. Отсюда и такая реакция.

– Может, ей помощь нужна? – уточнил я.

Но Вячеслав меня успокоил.

– Не нужна. Она сейчас переключится на что-нибудь другое, и её мозги быстро придут в порядок. Я же её знаю.

И действительно, минут через двадцать Ольга вернулась и, как ничего не бывало, спросила:

– Вы чаю хотите?

– Хотим! – за всех ответил Кирилл.

Он подмигнул мне заговорщицки.

– Ольга испекла шарлотку. Вот увидишь, сейчас поставит её на стол.

– А я смотрю, ты сладкое любишь.

– Нет, только пироги, – ответил Руданский, – это моя слабость. Могу есть по три раза в день. И заметь – никогда не надоедает!

Ольга действительно поставила на стол блюдо с шарлоткой, и мы вмиг её умяли. Прав был Руданский. Такую вкуснотищу можно есть вечно.

– Мы тебя, Кир, мало знаем, – сказала хозяйка дома, – ты как будто свалился к нам с неба. И сделал это очень удачно. Если бы тебя не было, то такого человека нам надо было просто выдумать.

– Аналогично, – быстро сказал я.

Кирилл рассмеялся.

– Мы все тут будто свалились друг другу на голову.

Я тоже улыбнулся. Наверное, он прав. В тот же миг я почувствовал, что весь мой запал рассказчика иссяк. У меня уже не было сил вести разговор о Шариде. Может быть, это шарлотка так подействовала на мои мозги? Не знаю…

Извинившись, я пообещал продолжить своё повествование в другой раз. Кирилла мой отказ наконец рассказать о копейке удивил. А вот Ольга восприняла мои слова с пониманием.

Мы с Кириллом пошли работать, замешивать бетон. Надо было продолжать строительство башни. Дело двигалось вперёд не так быстро, как можно было предполагать вначале. А впереди – наступление холода, дожди… Так что надо было торопиться.

Вместе с тем, такая работа не мешала мне вести диалог с самим собой, думать, вспоминать, строить планы. Я вновь обратился к личности Шариде. Вспомнилось, как однажды мне удалось побывать в юсуповском имении, в той самой соколиной башне, где она жила. Напомню, там стояли на окнах узорчатые решётки, отлитые из бетона. Но настоящих оконных рам со стёклами не было. А как же эта женщинамогла переносить холод, сырость? Я, конечно же, знал, что она была настоящим аскетом. В молодые годы скиталась по городам и весям, ночуя, где придётся. Всё это её, конечно же, закалило. Но…