Царская карусель. Мундир и фрак Жуковского - [20]

А что Павел дал армии, кроме сияющих пуговиц? Букли и косы. Солдатам караульных полков приходилось всю ночь заплетать друг другу косы, а с косою да с буклями спать уже нельзя: помнёшь. Так и сидели до начала вахтпарада. Первым же указом разогнал император Павел стотысячную армию, воевавшую с Персией, только потому, что ею командовал брат фаворита матушки Екатерины Валериан Зубов. Всем полкам назначены были новые квартиры в разных губерниях России. Особенно «повезло» драгунам, получившим предписание из-под Баку следовать в Иркутск. Что же до военной стратегии, до тактики… Гатчинец Клейнмихель, бывший лакей генерала Апраксина, преподавал порядок строевой и караульной службы – фельдмаршалам Екатерины.

Поклонники Павла могут с полным правом назвать своего кумира еще и реформатором русского языка. Прежде всего в военных командах: вместо русского «ступай» – приказано было говорить «марш», вместо «заряжай» – «шаржируй», «взвод» заменило слово «плутонг», «отряд» – «деташемент», а пехоту при Павле называли инфантерией. Подверглось запрету слово «магазин». Магазины стали лавками.

Цензорам приказано было вычеркивать слово «обозрение», меняя на «осмотрение», врачи стали лекарями, граждане – жителями. «Отечество» – настрого заменялось «государством». У знаменитого драматурга Августа Коцебу в драме «Октавия» убрали слово «республика», в комедии «Эпиграмма» цензура посчитала вредною фразу о том, что «икру получают из России, Россия страна отдаленная». В другой его пьесе влюбленный сапожник вместо слов: «Я уезжаю в Россию, говорят, там холоднее здешнего», после правки цензора произносил несколько иное «Я уезжаю в Россию: там только одни честные люди».

Павел и в дворцовом этикете произвел реформу. Было указано всем целующим руку императора стукать об пол коленом с такою же силой, как солдат ударяет ружейным прикладом. Губами при этом полагалось чмокать, чтоб слышно было! А на балах танцоры обязаны были при всех фигурах лицо свое обращать к государю.

Мелочи? Но из мелочей и состояло правление Павла Петровича. А из немелочного? Ввел наказание плетьми выведенных из дворянства преступников, запретил принимать коллективные жалобы от тех же дворян. Но стесняя вольности высшего сословия, Павел Петрович об угнетенном народе даже не вспомнил. Куда там! В первые же месяцы своего правления раздарил шестьсот тысяч свободных крестьян, умножив рабство.

Таков он, XVIII век в России. Народ, слава богу, выжил. Что же до культуры… Наши хваленые дворяне преобразовались до такой степени – от языка своего природного отреклись, посчитали за неприличие. Литература пошла по долгому пути, подражая античности, французам, англичанам, немцам. А ведь уже в XVII веке у нас был Аввакум, знавший премудрости богословия, но писавший о жизни, и слово его русское было и бичом, и пресветлою хвалою прежде Богу, а потом и красоте русской земли, русской душе.

Таков он, XVIII век на земле нашей. Да Бог милостив. Пушкин родился в восемнадцатом.

Встреча XIX столетия

Со времен Петра Новый год в России – праздник греха. В строгую, в последнюю неделю Рождественского поста – веселие, пляс, скоромная еда, пьяное питье, ёлка.

– Народ барского праздника не признаёт, – сказал Жуковский, целуя ручки сестрицам Соковниным: Катеньке, Аннушке, Вареньке. – В огнях дома знаменитые, а на иных улицах окна сплошь темны.

– Жуковский, ты всегда усматривал такое, мимо чего большинство ходит не задумываясь.

У стены, возле мраморного столика с вазой, стояла незнакомка. Просяное золото густых волос, огромные синие глаза, нежное, белое, ласковое.

Василий Андреевич смутился.

– Фраза моя словно бы заготовленная… Но меня поразили темные окна. Час-другой – и мы все станем обитателями девятнадцатого века. Вы представьте себе. Вместо пяти знаков только три – десять, единица десять. Нам откроется сокровенное, а мы не поймём, о чем нам всем сказано.

– Василий Андреевич, вы меня не узнаете! – Юная дама засмеялась, подошла и расцеловала изумленного мудреца. Тут-то он и прозрел:

– Маша!

Это была дочь Николая Ивановича Вельяминова и его сводной сестры Натальи Афанасьевны. Друг мишенского детства.

– Боже мой! – не мог прийти в себя Василий Андреевич. – Мы не виделись… четыре года… Мария Николаевна!

Красавица улыбалась, затаивая быстрые вздохи.

– У меня сердце – бьется… Ты, Васенька, тоже… не тот. Ах, что я говорю! Тот же самый! Но всё чудесное в тебе стало совершенным.

– Маша, я эти же слова сказал о тебе, не смея произнести вслух.

– А ты произнеси!

– Помнишь, у бабушки! Портрет Натальи Афанасьевны? В тебе все то же, но все ласковее.

– Почему ты не ездишь к нам?

Василий Андреевич вспыхнул, опустил голову. Место в Соляной конторе он получил хлопотами Вельяминова. Николай Иванович – член правления конторы. Но у молодости суд, не знающий пощады. Вельяминова Василий Андреевич почитал за человека бесчестного: его чины и деньги – милости Тульского губернатора Кречетникова, вернее, плата, позорнейшая… Кречетников в открытую жил с Натальей Афанасьевной, Авдотья Николаевна и Марья Николаевна… были его дочерьми. Одна Аннушка истинно Вельяминова. Не потому ли Николай Иванович годами не бывал в Мишенском.