Царица Савская - [18]

Набат закричал нам сквозь шум:

— Их слишком мало! У нас преимущество!

— У нас все преимущества, — с мрачной улыбкой добавил Ниман. — Саба и Алмаках!

В мгновение ока, прежде чем наши люди рванулись вперед, поле для меня внезапно исчезло. Остался только Макар, глядящий на меня с тем же непроницаемым выражением лица человека, который знает и одновременно с этим не узнает другого.

А затем воины бросились вперед, унося с собой всех и вся, как муссонный дождь, бурной рекой катящийся с горных ущелий.

Мы устремились через северный оазис. Тысяча воинов на верблюдах словно текла мимо меня. Три тысячи пеших хлынули следом — представители племен, цивилизованных городом и поселениями, в мгновение ока вернулись к своим яростным корням, в них проснулись кочевники, как в домашнем животном просыпается дикий зверь при первом же запахе крови.

Возможно, во мне говорило остаточное влияние дурмана, но, хоть я и знала, что никогда в жизни не ездила верхом с такой скоростью — а мне было далеко до всадников, мчащихся мимо с красотой и яростью диких племен, цвета их одежд и масти верблюдов словно тянулись за ними мозаичным шлейфом, — на миг мне показалось, что я парю и что верблюдица подо мной движется мягкой волной, а не рваным шагом, к которому я привыкала неделями…

Яфуш приблизился вплотную ко мне, выхватил у меня поводья, Макар с другой стороны обнажил меч. Я, в доспехе из ткани и шелка, была вооружена лишь своим кинжалом.

Впереди первые ряды северян, казалось, поддались с одной стороны, рассыпались. Резкий двойной сигнал рога, и мои лучники, приподнявшись в седлах, осыпали их ливнем стрел.

Далеко перед нами люди выпадали из построения, как зубы из старческой челюсти.

Но вот они развернулись, первая линия не столько сломалась, сколько скользнула, как осыпь с холма, к нашему левому флангу. Набат кричал на Кхалкхариба, который словно не слышал его, и среди наших людей порывом ветра пронеслось замешательство.

Я замедлялась, и потеря скорости казалась мне болезненной, а передо мной те же люди, что нянчились со своими верблюдами у костров, словно те были их любимыми ручными зверушками, теперь кричали их имена, как боевые кличи.

Что-то было не так. Я оглянулась на огромную прореху; в наших рядах — не разделение пехоты и всадников, а разрыв между правым флангом и центром. Был долгий момент непонимания… а затем внезапный звон мечей и блеск железа там, где его не должно было быть.

Макар закричал что-то сквозь грохот.

Я крепко зажмурила глаза и снова открыла, отчаянно желая прояснить зрение. Я смотрела и видела, как правый фланг проваливается сам в себя, поддаваясь людям Катабана. Что же произошло?

А затем я поняла.

Люди Амана предали нас.

Всадники перед нами разворачивались влево, к атакующим северянам. Еще несколько минут, и мы будем окружены.

— Царевна! — Голос Яфуша, который молчал порой по нескольку дней подряд, заставил меня вздрогнуть. Я никогда еще не слышала, как он повышает тон, как звучит его тревога. Яфуш схватил меня, и я поняла, что он собирается унести меня с поля боя, прежде чем северяне достигнут дамбы, сделав мой побег невозможным. Я дернула поводья, но слишком поздно. Огромный нубиец уже схватил меня за тунику, не отпустив, даже когда верблюдица ринулась вперед. Меня рвануло, вскинуло в воздух и крепко ударило о бок его верблюда. Мы двинулись назад, когда Макар резко обернулся к нам. Взглянув на меня в последний раз, он забрал вправо с воинами своего отца.

Яфуш перекинул меня через шею своего верблюда и пригнулся, закрывая собой от ответного ливня вражеских стрел. Вокруг нас падали воины, стрелы попадали им в грудь, в бедра, в горло.

Я выгнула шею, чтобы увидеть растущую прореху в наших рядах, и в это время Набат с воинами из Сабы врубился в наступающих северян, а люди Катабана поддались под напором предательского племени Амана.

Я впитывала происходящее, краем сознания понимая, что не могу дышать, что меня мотает из стороны в сторону от каждого рывка бегущего галопом верблюда.

Яфуш уносил нас с поля в сторону узкой дамбы, а отряд северян устремился наперехват.

Макар. Где Макар? В разрыве рядов я видела упавших воинов, видела верблюдов, которые нюхали своих неподвижных хозяев или бились на земле среди раненых.

Вон там — фигура Азма в жреческом одеянии, он хватается за ногу.

А затем я увидела еще кое-что. Бесцельно бредущего с опущенной головой белого верблюда, несущего маркаб.

Яростным усилием, от которого платье слетело с плеч, я вырвалась из рук Яфуша. На этот раз без ощущения полета — земля накренилась и выбила весь воздух из моего тела. Я закопошилась в грязи, отчаянно пытаясь втянуть хоть глоток воздуха в отказавшиеся расширяться легкие. Боль раскаленным железом впилась мне в ребра. На миг мне даже почудилось, что в меня попала стрела.

Откуда-то донесся крик: «Саба и Алмаках!»

В моих глазах стоял дождь, звезды, которых на небе не было, и сумерки, которых вокруг не существовало.

Я заметила, что Яфуша окружили северяне, услышала слабый звон мечей, потому что мир для меня внезапно начал терять все звуки. Мне подумалось: я умру. Но лучше уж здесь, вот так, чем перед двором Хагарлат. Грязь холодила мне щеку.