Царица царей - [96]

Хризата мчалась по улицам враждебного и незнакомого города. Жрицу сбивал с ног странный ветер, хлеставший ее израненное тело. Он словно выл о том, что она потеряла царицу.

Она споткнулась и упала, обдирая сморщенные руки о камни. Ей и в голову не могло прийти, что она превратится в дряхлую старуху. Гладкая кожа перемежалась жесткой чешуей. Геката была почти рядом. Хризата ощущала близость повелительницы.

Повернув к лунному свету человеческую часть лица, она громко застонала. Никакого облегчения!.. Вихрь яростно бил в ее сломанную челюсть, швырял песок в единственный глаз.

Она зарычала, пытаясь отмахнуться от урагана, но тщетно. Смерч крутился лишь вокруг Хризаты. Деревья неподвижно застыли, ни один лист не шелохнулся. А с Хризатой творилось что-то невообразимое.

Она завопила что есть мочи, изрыгая проклятия. Ветер продолжал яростно завывать, врываясь в легкие. Он наполнил их пылью и заталкивал обратно в глотку ее собственные заклинания.

Раздался стук копыт — наверное, ее уже преследовали римские солдаты. Она слышала лай собак, но не видела их. Псы Гекаты могли ее защитить. Но они не унимались, и Хризата поняла, что ветер опять издевался над ней.

Она подняла руку и оцепенела. Кольцо отсутствовало. Но она же сама отдала перстень Селене!

В конце концов жрица схоронилась в дверном портале. Луна висела высоко в небе — кривая сабля с острыми концами. Ночное светило не исцелит Хризату. По щеке сползла обжигающая слеза, и она почувствовал на языке соль.

Вихрь пронесся мимо. Она дождалась, пока он не исчезнет. Прислушиваясь к шагам легионеров, она затаилась тихо, как мышь. Потом начала осторожно пробираться дальше, шепча заклинание о невидимости. Хоть бы найти укромное местечко!..

Хризата лихорадочно размышляла.

Она добьется своей цели. Да, это будет трудным и кровавым делом, но возможность еще есть.

15

Агриппа очнулся в ярко освещенной комнате, связанный по рукам и ногам. Был уже день. Напротив сидел старый жрец.

— Воды? — спросил он. Полководец рассмеялся. Горло у него распухло и пересохло. Он не смог бы сделать и глотка. Кроме того, он бы не принял никаких подношений из рук человека, который его отравил.

— Где мои люди? — прохрипел он.

— Они живы, — ответил жрец. — Мы не убиваем наших гостей, в отличие от солдат Рима.

— Что ты со мной сделал? Я не причинял тебе вреда.

— Вот как? — осведомился старик, проводя пальцем по шее. Царапина почти зажила. — У Аполлона нельзя ничего украсть. Дело всей нашей жизни — охранять его владения. Возможно, тебе не понять, что для подобной преданности имеется причина. Странно, что военачальник Августа столь глуп.

— Вы храните великую ценность, — произнес Марк Агриппа.

— Нечто смертоносное, — кратко объяснил жрец. — Оно убивает, и оно действительно существует. Мы держим его в недоступном месте.

— Значит, Николай прав. Стрелы у вас, — сказал Агриппа.

— Верно, — ответил собеседник. — Как только история рассказана, она становится правдой. Любая невероятная легенда или самая чудесная сказка содержит в себе частицу истины.

— Они нужны мне. Риму угрожает враг, могущественнее которого еще не рождала земля, — заявил Агриппа, пытаясь освободиться. Несмотря на годы сражений, он ни разу еще не оказывался в плену.

— Кто знает, — усмехнулся старец. — Те, кто хотел завладеть оружием, поведали нам много небылиц. Но стрелы слишком опасны.

— Мы сражаемся с бессмертной, и другого способа нет, — возразил Агриппа. — Мы должны уберечь людей от чудовища.

Жрец недовольно поморщился.

— А что вы сотворите, пустив их в ход? Никто и никогда не использовал стрелы Геракла, не заплатив свою цену. И потому они здесь, подальше от всяких невежд.

— Поверь мне, — сказал Агриппа. — Я хочу спасти Рим.

— Возможно, надо оставить все, как есть, раз тебе требуется подобное оружие. Лишь истинный герой может взять лук Геракла. Но и храбрые воины — тоже глупцы. Великий Геракл умер в мучениях, умоляя друзей возжечь его погребальный костер, когда был еще жив. А из-за чего? Капля крови смешалась с ядом Гидры и попала на его тунику. Знаешь, что случилось с Филоктетом, покровителем храма?

— Нет, — буркнул Агриппа. История его не интересовала.

— Филоктет оказался единственным, кто осмелился возжечь костер. Геракл завещал ему лук и колчан. Он случайно поразил себя в ногу на корабле, направлявшемся на Троянскую войну. Друзья оставили его на острове. Рана Филоктета гноилась десять лет, причиняя невыносимую боль. Наконец, товарищи вернулись за ним. Пророчество гласило, что лишь стрелы обеспечат победу. А в некоторых легендах утверждалось, что Филоктет излечился на поле битвы. Когда он убил Париса, то был уже полностью здоров. Но мы знаем, что от яда Гидры нет исцеления. Он медленно уничтожает свою жертву. Геракл тоже это понимал. Вряд ли ты будешь мудрее.

— Тогда послушай меня, — послышался знакомый голос. Агриппа удивленно повернул голову, и в то же мгновение жрец издал сдавленный хрип.

Хлынула кровь, пачкая одежду воина.

В оконном проеме стоял Август, потный и бледный. Глаза его яростно пылали. Рядом с ним находился Николай, чьи бредни заставили Агриппу пуститься в злосчастное путешествие. И, конечно, Усем с воинственным выражением лица. Вытерев кинжал, псил взглянул на римлянина и довольно улыбнулся.