Царица Аттолии - [57]
— Не хотите мне сказать, что стало причиной этой суеты, капитан? — спросил он, и Телеус поколебался, но не нашел причины скрывать факт похищения царицы. Мидиец мрачно улыбнулся.
— Вор Эддиса очень умен. Не сомневаюсь, что он уже утопил ее, пока мы тут с вами мило беседуем, — сказал посол. — Возможно, он и сам утонет, если собирается плыть вдоль побережья в условиях нулевой видимости.
Кажется, идея утопить царицу пришлась Нахусереху по душе. Телеус наблюдал за ним, сузив глаза.
— Мы должны послать весть армии на перевале, — сказал Телеус.
— Зачем? — поинтересовался мидянин, удивленно подняв брови. — Чтобы организовать торжественные похороны?
— Она не могла умереть, — рявкнул Телеус.
— Пожалуй, да, — задумчиво согласился мидянин. — Наверное, я ошибся. Пожалуйста, извините, эта весть застала меня врасплох. Думаю, мне сегодня стоит поужинать в своей комнате.
— Ваше Величество, — сказал Евгенидис несколько часов спустя. — Будьте любезны, нагните голову, я собираюсь сделать поворот через фордевинд.[5]
Аттолия открыла глаза и посмотрела на него. Ветер прогнал облака, и луна освещала воду вокруг лодки и высокие черные скалы на берегу.
— Я перекину парус на другой борт, — пояснил Евгенидис. — Вы ведь не хотите, чтобы рангоут ударил вас.
Аттолия молча наклонилась вниз. Евгенидис перевел румпель на другую сторону, и лодка качнулась. Парус прокатился над головой и захлопал на ветру. Лодка накренилась, и Аттолия бросилась к поднявшемуся борту, но Евгенидис сидел неподвижно, откинувшись назад и крепко держа руль. Скорость лодки, вставшей к ветру боком, казалось, увеличилась вдвое; Аттолия вцепилась в деревянное сиденье под собой и смотрела, как быстро приближаются отвесные скалы.
Она напряглась, и ее пальцы сжались, когда Евгенидис, провел лодку между острыми зубцами, окруженными белой пеной, и поплыл прямо к каменной стене, в которой она не видела ни единой трещины. Потом он снова перекинул парус, и она заметила прямо по курсу узкое отверстие. Минуту спустя они уже двигались между его стенами. Ветер стихал, и вода успокаивалась, плавно поднимаясь и опускаясь. Скорость, набранная лодкой, влекла ее вперед, а Евгенидис осторожно обходил опасные участки, которые царица не могла разглядеть.
Двигаясь все медленнее, они скользили по маленькой бухте, окруженной скалами. Здесь совсем не было ветра, и гладкая, как зеркало, вода отражала луну, сияющую у них над головами. Тишина гавани после шума бурного моря казалась нереальной. Аттолия снова пересела на середину скамьи, глядя прямо перед собой.
— Ваше Величество, — спокойно произнес Евгенидис и ждал, когда Аттолия поднимет глаза и посмотрит на него.
Его лицо хранило все то же непроницаемое выражение. Глядя на него, Аттолия вспомнила день, когда в зале для аудиенций она стала царицей «де юре» и «де факто». Ее капитан гвардии, предшественник Телеуса, устранил ее самозваного жениха, а она оставила баронов одних осознавать реалии ее правления и ушла к себе в спальню. В последний раз она вошла в эту комнату, прежде чем переселиться в царские апартаменты. Она стояла перед гладким серебряным зеркалом и изучала свое лицо, иногда прикасаясь к щекам и подбородку, спрашивая себя, неужели ее кожа действительно настолько затвердела, как ей кажется. В зале, еще не зная, выполнит ли капитан свое обещание, она чувствовала себя больной от страха и напряжения, но ни единого признака ужаса или отвращения не отразилось на ее лице. С тех пор она стала царицей с каменным лицом. Маска была необходима ей, чтобы править людьми, и она была рада спрятаться под ее защитой. Теперь она спрашивала себя, рад ли своей маске Евгенидис.
— Теперь вы должны сделать выбор, — сказал вор. — По собственной воле или нет вы можете зайти в воду. Я останусь в лодке и прослежу, чтобы вы не вышли обратно.
Он толкнул цепь, лежащую у его ног, она звякнула и Аттолия опустила глаза. Цепь была в пять или шесть футов длиной с двумя крюками на конце. Она представила, как эти крюки запутаются в складках ее одежды, как вор выбросит прикрепленное к цепи ядро за борт, заставляя ее погружаться в воду все глубже и глубже.
Она бесстрастно посмотрела на Евгенидиса. Она считала, что он проделал слишком долгий путь, чтобы просто утопить ее, но нельзя было не учитывать, что в своей профессии он был чрезвычайно дотошен и привык продумывать все мелочи, чтобы быть уверенным в результате.
Он не пошевелился, но снова заговорил:
— Или вы сможете предложить мне нечто более интересное, чем держать вашу голову под водой до тех пор, пока из легких не выйдет весь воздух.
Аттолия представила, как она по собственной воле или нет вдохнет черную воду, но не смогла себе представить, что может заменить Евгенидису жажду мести. Это было все, о чем она мечтала бы на его месте.
— Я хочу стать царем Аттолии, — сказал он.
Царица моргнула. Она окинула взглядом маленькую гавань и откашлялась, прежде чем заговорить.
— Ты привез меня сюда и спрятал за камнями свидетелей, чтобы я перед смертью объявила тебя своим наследником?
— Я не собираюсь становиться вашим наследником, — сказал вор.
— Тогда кем? — спросила Аттолия.
Вор Эддиса, мастер кражи и интриги, стал царем Аттолии. Евгенидис, желавший обладать царицей, но не короной, чувствует себя загнанным в ловушку. По одному ему известным причинам он вовлекает молодого гвардейца Костиса в центр политического водоворота. Костис понимает, что он стал жертвой царского каприза, но постепенно его презрение к царю сменяется невольным уважением. Постепенно придворные Аттолии начинают понимать, в какую опасную и сложную интригу втянуты все они. Третья книга Меган Уолен Тернер, автора подростковой фэнтэзи, из серии «Царский Вор». .
Вор, королевский чародей, два его ученика (Никчемный Старший и Никчемный Младший) и бравый солдат отправляются в королевство Аттолия за мифическим сокровищем маленькой страны Эддис. Первый роман фантастической серии «Царский Вор».
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.