— Ничего, — сказал он.
Он был уже не в силах расстаться с Хеспирой и не хотел думать, что поступает неправильно. Он неохотно послал духов прогнать ее мать прочь. Женщина испугалась и убежала. Спотыкаясь, она выбежала из пещеры и упала на залитую лунным светом землю, рыдая о потерянном ребенке. Она вернулась в храм с новой жертвой и попросила бога вернуть ее дочь, но Проас ответил, что боги не могут ссориться из-за того, что случается со смертными. Мать Хеспиры ответила, что она не любая смертная, а его жрица и, конечно, заслуживает его покровительство. Проас напомнил ей только, что, как и все жрицы, она получала его дары, которыми могла воспользоваться в своих целях.
Мать Хеспиры ушла к себе домой и стала ждать, когда закончится долгая холодная зима. Орреон и Хеспира были счастливы в доме под горой. Хеспира не ощущала течения времени и думала, что провела там всего один вечер, но Орреон все знал. Он переживал, что приходится скрывать правду от Хеспиры. Он уже любил ее так, как никого не любил в своей жизни. Его отец был холодным человеком, завидовавшим своему сыну. Мать время от времени исполняла его желания, но он слишком редко видел ее. Он почти ничего не знал в жизни, кроме кузницы и горячего металла. Теперь Хеспира стала ему нужна, как никто другой.
Хеспира рассказывала ему истории человеческого мира о том, как живут цари с царицами в своих дворцах, как уходят в плаванье корабли, и купцы отправляются с торговыми караванами в дальние страны. Но чаще она говорила о простых людях, своих соседях, ссорящихся из-за пропавших цыплят или украденной с огорода дыни; обычные сплетни, которые он впитывал, как солнечные лучи. Она пела для него, а он слушал, затаив дыхание.
Пришла весна, и мать Хеспиры, повязав голову платком, взяла лоток с рассадой и пришла в храм Мередиты в этой долине. Мередита очень любила этот храм, изящный в своих пропорциях, защищенный холмами от ветра и окруженный садами почти такими же прекрасными, как сады Проаса. Мать Хеспиры пришла как просительница и предложила посадить свою рассаду у стены храма. Она осторожно пересадила первые лозы в землю под стеной, и они растут здесь до сих пор. Женщина лелеяла их всю зиму и наделила даром к быстрому росту, полученному от Проаса. Виноградная лоза сразу потянулась к солнцу, проникая крошечными корешками в швы между камнями стен и разрушая раствор. Когда Мередита заметила причиненный ими ущерб, она приказал жрецам вырвать лозу, но жрецы не справились, и лоза разрасталась все шире. Со стен стали обваливаться мраморные плиты, и Мередита сама попробовала вырвать окрепшие стебли, но поняла, что не в силах справиться с даром Проаса.
Рассерженная, она пошла к Проасу и потребовала забрать свои растения, но он отказался. Он не сажал виноградную лозу в любимом храме Мередиты. Она сама должна была найти причину разрушения. Тогда Мередита пришла к жрице Проаса и приказал ей уничтожить лозу, но жрица пообещала, что богиня лозы умрет только тогда, когда ее дочь вернется к ней.
Мередита была озадачена. Смертные никогда не бросали вызов богам. Только однажды смертный посмел соперничать с богом, воспользовавшись даром человеческого разума, и сошел с ума.
— Твоя дочь? — Мередита не догадывалась, о ком идет речь.
— Хеспира, — ответила жрица.
Богиня приоткрыла рот от удивления.
— Это прекрасная девушка, — сказала она. — И теперь она очень счастлива, так и знай, — добавила Мередита, надеясь успокоить женщину.
— Тогда, я надеюсь, ты будешь счастлива в своем разрушенном храме, — сказала в сердцах жрица и отвернулась от богини.
— Подожди, милая, — позвала Мередита.
Она любила своего сына, но свой храм она любила еще больше.
— Пойдем, злая женщина, — сказала богиня, — мы вместе заберем твою дочь.
Вот так богиня с матерью девушки вместе пошли в пещеру под Гефестиной горой.
В круге света, падающем от большой лампы, Орреон сидел на скамеечке и слушал, как поет Хеспира. Она пела о том, как весной падает с неба дождь, и трава начинает зеленеть под его поцелуями, и Орреон склонил голову.
— Не могла бы ты пропустить куплет про дождь? — спросил он, понизив голос.
— Хорошо, — ответила Хеспира.
— И про траву.
— Ладно.
— Ты бы оставила меня, чтобы вернуться к траве и дождю?
— Нет, — сказала девушка. — Я бы хотела остаться.
Орреон взял ее на руки. Ее голова лежала у него на плече, а он обхватил ее руками и укачивал, как мать ребенка, зная, что не сможет отпустить ее.
— Это моя мать привела тебя, — сказал он.
— Но я сама захотела прийти, — возразила Хеспира.
— Она сразу привела тебя сюда или сначала пригласила в свой храм?
— Она повела меня в храм.
— И ты ела там что-нибудь?
— Нет, — ответила Хеспира, улыбаясь ему в плечо, оттого что он принял ее за такую дурочку, которая согласится есть в храме.
Орреон не стал спрашивать, пила ли она что-нибудь. Он боялся узнать, что девушка выпила любовное зелье.
— Хорошо, — сказал он и вывел Хеспиру из пещеры к подножию горы.
Там они встретили богиню с матерью Хеспиры. Женщина подбежала к дочери и обняла ее. Орреон отвернулся. Он хотел выпустить руку Хеспиры, но девушка вцепилась в него изо всех сил.
