Царица Аттолии - [26]

— Если вы умный человек, вы покинете Сунис, — сказал Евгенидис. — Быстро.

Он молчал, пока халдей думал. Они оба знали, что Сунис опасался укрепления власти своего халдея, что он выбирал ему учеников из бедных и непопулярных семей, чтобы не усилить эту власть, а царский наследник был направлен к учителю на остров Летнос подальше от влияния халдея.

Они покинули Мегарон через один из маленьких двориков. На плече халдея висела сумка с тремя рукописями, серебряным гребнем, бритвой и телескопом, который он перенес к себе в спальню после наблюдения звездопада с крыши Мегарона накануне вечером. Евгенидис не позволил ему пройти к себе в кабинет и не разрешил взять ничего из одежды.

— Моя «История вторжения», — попытался протестовать халдей. — Она в моем кабинете.

— Вы хотите, чтобы стража подумала, будто вы бежите из дворца? — спросил Евгенидис. — Поспешите, и сохраните жизнь, чтобы переписать ее.

Одетый в платье ученика, он шел за халдеем, держась левее, и ни один из охранников не посмотрел дважды на любого из них. Потом на узких улочках старого города за стенами Мегарона Евгенидис вышел вперед, торопясь выйти к темным улицам нового города. Он на секунду нырнул в тихий дворик, где под лестницей оставил сумку из мешковины. В ней лежали свернутыми две выцветших серых куртки. Одну он протянул халдею, а вторую натянул через голову.

Около гавани бурлила толпа. Только самые отчаянные гуляки оставались на улицах, когда начались взрывы, но моряки, спавшие в гостиницах над тавернами, быстро пришли в чувство и теперь вместе с остальными горожанами бежали в сторону доков. Неожиданной преградой для людского потока оказались фермерские фургоны, которым разрешалось проезжать по городу только в самое глухое время ночи. Днем они, конечно, создавали бы заторы на каждом перекрестке. Приближался рассвет, и возницы на чем свет ругали своих лошадей, пытаясь направить их к рыночной площади. Огромные тяжеловозы обычно были спокойны и покладисты, но крики напирающей толпы заставляли из рваться из упряжи, и ржание лошадей порой заглушало звуки людского шума.

Зажав в кулаке полу плаща халдея, Евгенидис целеустремленно тянул его вдоль колонны фургонов, выстроившихся на обочине дороги. Он почти дошел до рыночных ворот, когда отыскал нужный фургон и запрыгнул в него. Халдей был поражен, заметив, что Вор с одной рукой двигается так же легко, как с двумя. Он повернулся, чтобы помочь халдею, а потом тихо сказал несколько слов мужчинам, уже сидевшим в повозке.

— Вот это было зрелище, — сказал возница, когда фургон миновал запруженные толпой улицы и, набирая скорость, помчался по освещенному факелами тоннелю под городской стеной. — Я смотрю, вы сорвали банк.

— Да, действительно, — согласился Евгенидис.

Через несколько миль фургон съехал с главной дороги и покатился вниз по узкому проезду к дому с конюшней. Ожидавшие их конюхи привели лошадей, по одной для каждого из пассажиров, кроме Евгенидиса и халдея. Евгенидис спрыгнул на землю, халдей встал рядом с ним, помощники вора садились на лошадей. Выезжая со двора, каждый из всадников кивнул им на прощание.

Наконец, их спутники исчезли. Остались только Евгенидис, халдей и возница, спокойно распрягавших лошадей из фургона. Дом рядом с ними был темен, во дворе стояла тишина. Небо начало розоветь перед рассветом, но воздух был неподвижен и холоден. Одна из лошадей вздохнула и ударила огромным копытом в землю, подняв облачко пыли. Вор исчез в распахнутых дверях конюшни и появился вновь спустя несколько секунд, успев снять фальшивую руку и заменить ее крюком. Он тащил за собой легкую колесницу, ловко справляясь одной рукой. Взглянув на халдея, он снова улыбнулся.

— Как видите, я неплохо спланировал наше маленькое приключение, — сказал он. — Я нанял не только фургон, но и колесницу. Нас повезет Тимос.

Тимос отвел тяжеловозов в конюшню и вернулся с парой поджарых рысаков. Красивые, изящные животные возбужденно фыркали от утреннего воздуха. Евгенидис отступил на шаг назад, чтобы дать им больше места, а Тимос поставил лошадей по обе стороны от дышла и начал затягивать ремни сбруи. Когда Тимос закончил и поднялся на колесницу, Евгенидис присоединился к нему и махнул рукой халдею.

Колесница Вора была легкой и хорошо сбалансированной. Халдей, ступив на обтянутый кожей пол, почувствовал, как она пружинит у него под ногами. Он слегка присел, подражая Евгенидису, и крепче ухватился за обод кузова, когда лошади рванулись вперед и, обогнув угол дома, понесли экипаж по ухабистой тропе к главной дороге. Выехав на главную дорогу, Тимос позволил лошадям самим выбрать удобный для них темп, и поля, фермы, оливковые рощи и целые деревни замелькали по обе стороны колесницы. Лошади не снижали скорости, пока солнце не поднялось в зенит, и Тимос направил их к постоялому двору. Свежих лошадей запрягли на их место, в то время, как трое путешественников ожидали, стоя рядом с колесницей. Новая пара тоже летела, как ветер, пока Тимос опять не остановился для их замены.

У халдея не было возможности задавать вопросы ни при смене лошадей, ни, тем более, в тряской колеснице.