Цари и скитальцы - [179]
Но однажды толпа увлекла его к Кремлю, куда с Арбата привезли для казни пытанного Елисея Бомеля. Неупокой увидел его в пяти шагах.
Телегу с лекарем почти не охраняли — кому он нужен, горелый кусок мяса. Москвичи весело лезли поглядеть на чародея, но вскоре так же резво выбирались прочь. Вид Елисея вызывал изгагу. Из-под забуревшей, сморщенной и лопнувшей кожи сочилась жёлтая дрянь, лицо стало нечеловеческим, безумным, Елисей выглядел хуже мёртвого. Изредка открывались его глаза, подернутые смертной слепотой, безразличием к миру. Однако при звоне колокола к обедне в раскрытых бельмах как будто зачернела бездна, какое-то бесчеловечное знание или видение... Пытка, шептали москвичи, выявила его бесовский облик, вывернула наружу всё зло его души. Искромсанные губы, казалось, не способны были произнести ни звука, но оказавшиеся рядом с телегой уверяли, будто Елисей изредка произносит слово «езу». Посадские считали, что он беседует на тайном языке с самим Хозяином — бесом, сопровождавшим его всю жизнь. Неупокой вспомнил, как произносят католики имя Иисуса. Елисей Бомель умирал верным учеником Игнатия Лойолы[36].
Неупокой смотрел, смотрел и вдруг задом попёр через толпу — прочь. Страх за себя давил его. Кто-то его окликнул. Он увидел озабоченное и неуверенное лицо Еремея Горсея. Тот тоже пришёл смотреть на Бомеля, чтобы описать его гибель. Что-то сообразив, Горсей поспешно отворотился, а Неупокой бросился на Никольскую. Забравшись в дом, он поклялся больше не выходить на улицу, пока холод или земские казаки не выгонят его из Москвы.
Теперь он получал свежие вести только от воров. Октябрь выдался щедрым на новости, одна другой страшней и непонятней.
Судили за измену и чародейство Леонида, владыку Новгородского. В Новгороде сожгли пятнадцать ведьм, служивших ему для волхвований. Сам Леонид сидел в тюрьме и делал ложки. Воры считали, что долго он не просидит, помрёт от тюремных щей или его уморят. Все свои вины, в их числе — отправку серебра на Запад, Леонид признал чистосердечно и плакал перед государем.
Скоро о нём забыли, потому что открылась новая измена — бояр Бутурлиных, Юрьевых-Захарьиных и глав приказов — князя Друцкого, дьяков Дружины Володимерова, Осипа Ильина, Мишурина. Воры не понимали, возмущались: этим чего в жизни не хватало? Казну обкрадывают, гребут поминки, князь Друцкий нагрел, наверно, руки на земельных распродажах... Когда Неупокой, по свойственной всем русским правдолюбцам привычке спорить где надо и не надо, пытался доказать ворам своё о князе Друцком, те стали коситься на него и устранять из разговоров. Воры готовы были горла рвать государевым изменникам. Что сами они воруют, так то от чёрной жизни, те же бояре да дьяки довели. Патриотизм воров был искренним, но, к счастью для Дуплева, умеренным. Он не рассказывал им лишнего о себе. Они считали, что Неупокой, убив кого-нибудь по пьянке, скрывается от розыска. Когда он приоткрыл себя крамольными речами, воры задумались.
Их сильно заботила грядущая зима. Брошенный дом нельзя топить. А проходил, холодными дождями вытекал октябрь, яблони оголились, малиновые заросли в саду сквозили колко и сиротливо. Пал и растаял первый снег — грамотка от мороза-душегубца. Дни стали коротки, воры долгими вечерами сидели в темноте, скублись друг с другом от тоски и холода, от невозможности сыграть хотя бы в «семь-одиннадцать». Надо бы уходить туда, где можно жить открыто, не боясь дыма собственного очага. Не было денег на долгую дорогу: что воровали, проедали и пропивали для сугреву. В последнюю неделю, когда заканчивал работу Земский собор, на улицах были усилены дозоры, воровать стало невозможно. Бог миловал от обысков в заброшенных домах.
— Куда ж пойдёте? — спросил однажды Неупокой.
Он не сказал: пойдём. Он видел, что воры рады отделаться от него, только не знают, как по-христиански поступить. Гнать его на ночную улицу к дозорщикам воровская совесть не позволяла.
— Надо бы к солнышку, — уклончиво ответил главный.
Воров было четверо. Они сидели на затоптанном ковре, когда-то утеплявшем стену спального чулана Колычевых, и еле видимыми в полутьме глазами разглядывали Неупокоя. За окошком с раздавленной слюдой дотлевал последний свет. Ночь, судя по закату, обещала быть с морозцем.
— Филипку-то с собой возьмёте?
— Да уж не кинем. Из него ловкий климач получится.
Климач — вор на тайном языке. Думал ли Венедикт Борисович... А государь? Осознает ли он, сколько он со своими «подобедами, сиречь порозитами» сеет зла? И что ждёт эту землю, когда взойдут плевелы? Ничто ведь не проходит безнаказанно ни для народа, ни для власть имущих. Одна надежда — что зло, посеянное нами, поразит не нас, а наших внуков.
А из Филипки вырастет в степях умелый душегубец. Возможно, он захочет вернуться на Москву и разобраться кое с кем.
— Деньги нужны, — просипел главный. — Рублёв хоть... пенда! Ловака пулим, да и на грызик надо положить какую малость хоть раз на дню. У, лобари несытые!
На пять рублей он собирался купить — «пулить» — лошадь и пропитаться, пока не попадут в места, где можно снова воровать.
Вячеслав Усов — автор книг повестей и рассказов о современности «Вид с холма» и «Как трава в росе».Герой новой книги Усова — Степан Разин. Писатель показывает непростой путь Разина от удачливого казака до вождя крупнейшего крестьянского восстания XVII века, который организовал и повел за собой народные массы. Повесть рисует человека могучего, неукротимого темперамента, мощной внутренней силы, яркой индивидуальности. Основные события представлены на широком историческом фоне, выпукло показан размах крестьянского движения, которое возглавил Разин.
Время действия книги В. Усова — середина XVI века, эпоха правления на Руси Ивана Грозного. Основное место в романе занимают события, связанные с Ливонской войной (1558 — 1583). Перед читателями проходят судьбы реальных исторических лиц и вымышленных героев; действие переносится из Московского Кремля — резиденции русских царей — в древний Псков, который героически выдержал осаду войск Стефана Батория, в Великое княжество Литовское, где обосновался бежавший от царя князь Курбский. В увлекательный сюжет органично вплетаются исторические документы, свидетельства современников.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Василий Васильевич II Тёмный был внуком Дмитрия Донского и получил московский стол по завещанию своего отца. Он был вынужден бороться со своими двоюродными братьями Дмитрием Шемякой и Василием Косым, которые не хотели признавать его законных прав на великое княжение. Но даже предательски ослеплённый, он не отказался от своего предназначения, мудрым правлением завоевав симпатии многих русских людей.Новый роман молодого писателя Евгения Сухова рассказывает о великом князе Московском Василии II Васильевиче, прозванном Тёмным.
Новый исторический роман известного российского писателя Бориса Васильева переносит читателей в первую половину XIII в., когда русские князья яростно боролись между собой за первенство, били немецких рыцарей, воевали и учились ладить с татарами. Его героями являются сын Всеволода Большое Гнездо Ярослав Всеволодович, его сын Александр Ярославич, прозванный Невским за победу, одержанную на Неве над шведами, его младший брат Андрей Ярославич, после ссоры со старшим братом бежавший в Швецию, и многие другие вымышленные и исторические лица.
Роман Раисы Иванченко «Гнев Перуна» представляет собой широкую панораму жизни Киевской Руси в последней трети XI — начале XII века. Центральное место в романе занимает фигура легендарного летописца Нестора.
Первый роман японской серии Н. Задорнова, рассказывающей об экспедиции адмирала Е.В.Путятина к берегам Японии. Николай Задорнов досконально изучил не только историю Дальнего Востока, но и историю русского флота.