Царьград - [140]

Русское царство, Сибирский уезд. Январь - декабрь по новому стилю 1579 года от РХ.

После разгрома в прошедшем году «Пегой орды» и уничтожения основных воинских сил селькупов, с одновременным подрывом их производственных основ, путем уничтожения любых найденных производств и части поселений, «лося сильные люди» притихли, примирившись с завоевателями. Да и что им было делать, князьки во главе с ом - дыль - ко - ку Воня со своими сыновьями и по почти всеми дружинниками - ляками погибли в битве. Меньшая часть ляков и некоторые сыновья коку попали в плен к пришельцам, живыми и свободными остались лишь единицы воинов и один младший сын родового коко племени соргула, на землях которого милиционеры поставили в конце прошлого и начале текущего года Сургутский острог. Гарнизон крепостицы и не давал туземцам забыт о результатах прошлогоднего сражения, жестко подавляя даже малейшие намёки на неповиновения, особенно не уплаты ясака. В связи с чем уже в феврале сего года стрелецкой полусотни при поддержке огневого артвзвода в составе пары трехфунтовых «единорогов» пришлось выходить на оленьих упряжках для подавления бунта нарымских и кетских селькупов. Разбив в сражении бунтовщиков, возглавляемых племянником погибшего коко племени сюсигула и додавив в течении февраля - апреля их остатки, полусотня осталась в замиренных землях и на племенной территории сюсигула выстроили в течения лета дополнительный Кетский острог, ставший ещё одним узлом сети контроля над покоренными землями и их жителями.

Больше в текущем году выступлений против власти «белого царя» не было. Исправно выплачивался ясак, привозимый племенными вождями в городки - остроги русских, собранные налоги по весне перевозились речным караваном в Георгиевград, а оттуда по железной дороги до Казани и далее опять водой до Москвы, где и передавалась в государеву казну. Все князьки, беи, беки, ясаулы, мурзы и огланы, составляющие основную массу сибирско - татарскую знать, за исключением кровных родичей Кучума, его сыновей с племянниками, которые почти все либо погибли в боях, либо находились на положении почетных царских пленников в окрестностях русской столицы, на перебой изъявляли покорность новому повелителю и его представителю в сибирской земле, уважаемому воеводе - наместнику. Все эти льстивые слова и пожелания «приправлялись» богатыми дарами, как самому государю Ивану Васильевичу, так и его воеводе - наместнику. Перепадало и остальным чиновникам уездной и волостных администраций. Так, что Георгию Фомичу приходилось повсеместно лично вникать почти во все вопросы управления этих обширных территорий. И если в Тобольске он мог положиться на прибывших из Петрограда выпускников его университета, то на местах все обстояло очень плохо. Отставники сотники да трибуны были неплохими армейскими командирами, но в вопросах гражданского управление, особенно во вновь присоединенных территориях, откровенно «плавали». Так, что для сохранения управляемости в волостях уезда волей не волей приходилось использовать административный аппарат оставшийся от ханской власти, всех этих аталыков, даругов и иных кучумовых служилых людей «среднего и нижнего звена», которые и составляли основу чиновников в волостях. А уж они то брали не стесняясь и «радели родным человечкам» из числа родовой сибирско - татарской знати.

С Урала в сибирские городки речным транспортом пару раз в год завозились припасы и промышленные товары, что уже начало подрывать торговлю купцам из Туркестана. Более дешевые и, что уж грехи таит, и более качественные товары изготовленные промышленностью Уральского уезда начали уже ощутимо теснить на сибирских рынках изделия туркестанских и прочих восточных ремесленников. Ещё лет пять и восточным торговцам с их ремесленным ширпотребом будет нечего делать в сибирских селениях. Кто - же купить более худущее, но более дорогое изделие, при наличии такого же, но более качественного и дешевого. Останется для туркестанских и прочих восточных негоциантов только привозить и продавать товары отнесенные к роскоши. Но на эту «нишу» торговли русское государства в лице Уральского уезда и не претендует.

* * *

Атаман - полковник Ермак, согласно уговору с воеводой - наместником Сибирского уезда, весной, как только позволила погода, вышел из Иркутского острога в пресное «море» Байкал, вдоль северного берега которого и повел сторожно свои струги да расшивы, помня слова сибирского воеводы о штормах на этом «море». А так имеется возможность в случае ухудшения погоды пристать к недалекому берегу и переждать бурю в относительно безопасном месте. Перед уходом приказав оставшемуся в остроге атаманом, сотнику Никите Пану искать водный путь с правобережных притоков Ангары в большую реку текущую на север, где - то на северо - востоке от Иркутска. Даже показал примерно, как искать этот путь на карте оставленной для Пана. Что Никита добросовестно и исполнил, отрядив на поиск пути пару десятков казаков, которые хотя в этом году и не нашли переход в большую реку, зато узнали её название у местных людишек - Лена. Заодно привел их к присяги русскому царь, подсобрали у с них в счет дани меховую рухлядь, да объясачили новых царских подданных на будущее, указав сколько и чего с «дыма» они обязаны будут привезти будущей весной в Иркутский острог. Сам Пан с оставшимися казаками так же не сидел на месте, принимал у окрестных людишек шерть государю, собирал с них мягкую рухлядь в качестве налога за прошедшие года и устанавливал ежегодный ясак на будущие лета, с его доставкой каждую весну в острог, где он проживает.