Царь Соломон - [121]

В то же время в любом случае смерть Соломона была внезапной и, возможно (учитывая плетущиеся в его дворце заговоры), противоестественной, так как, в отличие от своего отца Давида, Соломон не оставил завещания, в котором назвал бы наследника и указал бы приоритетные национальные задачи.

Впрочем, Каплинский убежден, что в ту эпоху любой человек старше пятидесяти лет считался стариком, и потому все вокруг были уверены, что великий царь умер именно от старости, а не от болезни. При этом он высказывает предположение, что Соломон был погребен неподалеку от своего дворца, рядом с Давидом, но не в одной могиле с ним. Обосновывая свою версию, Каплинский напоминает, что в 445 году до н. э., вернувшись с другими изгнанниками из Вавилона, Неемия укрепил стены Иерусалима «до могилы Давида», подлинное место погребения которого было тогда еще хорошо известно. Если бы Давид и Соломон лежали бы вместе, то об этом было наверняка упомянуто в Книге Неемии.

***

После смерти Соломона события развивались стремительно. Достаточно вчитаться в библейский текст, чтобы понять: все оппозиционные Соломону «партии» словно ожидали его кончины, чтобы начать действовать — и это снова наводит на мысль о том, что Соломон умер не своей смертью, а, возможно, был отравлен.

Не успел окончиться семидневный траур по Соломону, как старейшины израильских колен назначили общее собрание, но назначили его почему-то не в Иерусалиме, а в Сихеме (Шхеме) — столице колена Ефремова. Сюда прибыл в сопровождении своих придворных объявленный наследником Соломона Ровоам. Сюда же спешил из Египта и опальный Иеровоам, который тут же был произведен в члены собрания старейшин.

Ультиматум, который выставили старейшины Ровоаму, звучал в целом обоснованно: они заявили, что готовы признать над собой власть сына Соломона при условии, что он снизит налоги и отменит или существенно уменьшит трудовую повинность, наложенную его отцом на народ.

Ровоам попросил три дня на раздумья. Старейшины колены Иуды и верные придворные Соломона рекомендовали царю принять эти условия, однако друзья Ровоама по пирушкам начали убеждать его, что ему ни в коем случае нельзя проявить «слабину». Наоборот, твердили они, он должен продемонстрировать уверенность в себе и непреклонность. Они же подсказали Ровоаму, в каком стиле он должен дать ответ: «И говорили ему молодые люди, которые выросли вместе с ним, и сказали: так скажи народу сему, который говорил тебе и сказал: „отец твой наложил на нас тяжкое иго, ты же облегчи нас!“; так скажи им: „мой мизинец толще чресл отца моего. Итак, если отец мой обременял вас тяжким игом, то я увеличу иго ваше; отец мой наказывал вас бичами, а я буду наказывать вас скорпионами“…» (3 Цар. 12:10–11).

Это был плохой совет, но Ровоам решил ему последовать. Вот как рассказывает о том, что произошло дальше, Иосиф Флавий:

«Слова царя поразили всех как молния, и сперва все замерли, как будто их хотели подвергнуть предварительному испытанию. Затем вдруг все заволновались и стали выражать свое неудовольствие громким криком и грозным заявлением, что у них более не будет ничего общего с родней и потомством Давида… Вместе с тем они приготовились к открытому восстанию против Ровоама, и возбуждение и гнев их были настолько сильны, что, когда царь послал к ним для успокоения волнения и для смягчения настроения пылкой молодежи или вообще недовольных его ответом податного чиновника Адорама, они не только не стали его слушать, но немедленно закидали его камнями до смерти. Когда Ровоам это увидел, то испугался, как бы чернь не побила его самого камнями, подобно тому как сделала это с его подчиненным… немедленно сел на свою колесницу и спасся бегством в Иерусалим. Между тем колена Иудово и Веньяминово признали Ровоама своим царем, тогда как весь остальной народ с этого дня отложился от потомства Давидова и выбрал Иеровоама своим властелином»[186].

Так сбылось предсказание Ахии, и единое Израильское царство раскололось на два государства — Иудею и Израиль. Вне всякого сомнения, в значительной степени такой ход событий был предопределен той роковой ошибкой (если не сказать больше), которую допустил Ровоам, общаясь с советом старейшин. Но нет никаких сомнений и в том, что семена этого раскола нации и государства были посеяны именно Соломоном, его политикой.

И если судить любого государственного деятеля по тому наследию, которое он после себя оставил, то итоги правления Соломона на первый взгляд оказываются плачевными. «После своей смерти Соломон оставил своему наследнику, Рехавааму, государство куда меньшее по размерам, чем то, которое вручил ему его отец Давид; государство, состоящее исключительно из земель еврейских колен, с пустой казной, с ослабленной армией, настроенным на мятеж населением и усилившимися на всех границах внешними врагами»[187], — констатирует явно не испытывающий особой симпатии к Соломону Натан Шор.

Но если все и в самом деле обстояло именно так, то почему именно Соломон стал героем такого множества явно симпатизирующих ему народных сказок и легенд? Почему именно его имя более трехсот раз упоминается в самых разных книгах Ветхого Завета и именно время его правления закрепилось в народном сознании исключительно в идиллическом свете?!