Царь Петр и правительница Софья - [14]

Шрифт
Интервал

Дурак попался на удочку. Он сбежал с крыльца и накинулся на смущенных стрельцов.

— Вон отселева, сволочь этакая. Шумство затеваете! Да я вас всех перепорю, и детям и внукам закажете бунтовать! Долой с глаз, неумытые!

Все пропало. Ничто не могло так взорвать стрельцов, как окрик человека, которого они презирали, которого знать не хотели…

— А! Неумытые! — зарычали передние. — Так мы тебя самого умоем рудою! Вот же тебе, вот тебе! Умывайся, купайся в своей руде!

Долгорукий бросился было назад, но его схватили и, как сноп, сбросили вниз на подставленные копья. Там бердышами изрубили его в куски.

Это было делом одной минуты. Софья, видевшая эту кровавую сцену, радостно вскрикнула.

«Начинается! Начинается!» — колотилось у нее на сердце.

Действительно, начиналось. Первая кровь опьянила стрельцов, помутила им свет в глазах. И они моментально опять превращаются в зверей.

В тот момент, когда одни внизу крошили обезображенный труп Долгорукого, другие из сеней Грановитой палаты ворвались на самое крыльцо и, увидав, что старик Матвеев и князь Михайло Алегукович Черкасский бросились было отнимать Долгорукого, с криком накинулись на Матвеева.

— А! И ты за него! И ты того же захотел!

Матвеев схватил было под руку маленького царя, чтоб этой близостью к державному отроку сделать себя неприкосновенным, но стрельцы с криками «Не трожь царя!» вырвали из рук его это единственное прибежище и повалили старика на пол. Желая спасти бедного старца, князь Черкасский упал на него, прикрыв его своим телом…

— Меня убейте, но его седины пощадите! — молил он.

— И тебя убьем, и его! — кричали охрипшие глотки.

— Тащи старого черта! Он похвалялся извести нас!

— На копья его, старого!

В воздухе беспомощно заболтали руки и ноги старика, засверкала на солнце седая голова, послышался стон, женский крик, и грузное тело старца полетело с высокого крыльца на мостовую.

— Батюшки светы! И нас, царей, перебьют!

Царица, схватив сына, с ужасом бежала в Грановитую палату.

— Руби его, мельче, мельче секи!

Эти крики неслись с площади, где рубили на части тело Матвеева.

— Секи, что капусту! А то он, как змея, оживет!

— Не оживет до трубы страшной…

Бледный, с трясущеюся нижнею губою патриарх стал было сходить с крыльца, но ему закричали:

— Не ходи! Не нужно нам ни от кого советов!

— Нам пришло время разбирать, кто нам надобен!

Выставив вперед копья наперевес, стрельцы ринулись вверх. Патриарх, князья, бояре, дьяки, думные, стольники — в момент все исчезло. Одна только царевна Софья торжествующими глазами смотрела из окна. За плечами ее стояла трепещущая Мелася и не замечала, как слезы текли по ее бледным щекам… Таких ужасов она и в Крыму не видала.

У воронов черныих, воронов
По самыя плечи крылья в кровушке,
По самыя очи клювы в аленькой…

Это сидел около трупа Долгорукого Агапушка — юродивый и, приставляя разрубленные члены мертвого один к другому, сшивал их дратвою и скрипучим голосом причитал свою песню.

— К батюшке поволоку сынка, к батюшке…

А стрельчихам плакати, плакати,
А стрельчата сироты, сироты…

VII. «Щуку-то съели, да зубы остались»

Дворец во власти стрельцов.

Чего же им нужно? А Нарышкиных, царскую роденьку, да и других лиходеев, Гришку Ромодановского, что морил их под Чигирином, Алешку Лихачева постельничего, Сеньку Языкова чашника, Ларьку Иванова, думного дьячишку, мало ли кого! Вон сколько записано их в стрелецкий синодик, что ноне утром Максимка Сумбулов по полкам разметывал… Всех надо под орех разделать: недаром зубы стрельцам золотили…

Ворвавшись во дворец, стрельцы рассыпались в нем, как гончие в отъезжем поле, выслеживая красного зверя. И нелегко было выслеживать искомого зверя в этом лабиринте палат, переходов, сеней, клетей, подклетей, чуланов, теремов, церквей, лестниц, чердаков, подвалов, погребов… надо искать везде, и в палатах, и под царскими престолами, и в опочивальнях цариц и царевен, и под постелями, и под церковными аналоями…

Находчивый Цыклер распорядился, чтобы снаружи дворца у всех крылец и дверей, у всех окон и папертей поставлены были часовые и чтобы никого не выпускали из дворца.

— Муха будет лететь с «верху», и муху не пущай, братцы, — пояснил Озеров.

— А коли она, муха-то, на «верх» лететь будет, пущать ее, муху ту, аль не пущать? — спросил стрелец Кирша, добродушный, но глуповатый малый.

— На «верх» пущать, а с «верху» ни-ни! Ни Боже мой

— Теперь, стало, бояре-то, словно раки, в вершу попали, — улыбнулся Кирша, — ишь ты, и муху!

— Муха, знамо, и муху не пущай! — рассуждали стрельцы, стоя на часах. — Може, он, Нарышкин — те, либо Гришка Ромодановский, мухой обернется, и был таков. Вон Маришка-то безбожница сорокой обернулась и была такова! А то муха! Муха мухе розь!..

— А вон Агапушка — блаженный шьет да песенки поет.

— Божий человек, что ему!

Между тем другие делали свое дело во дворце.

Первая кровь, которая обагрила дворцовые сени, принадлежала отставленному стрелецкому начальнику Горюшкину.

— А! И ты, лиходей, туда! — набросились на него с бердышами. — Сказывай, где Нарышкины?

Горюшкин упал на колени, поднял руки.

— Не знаю, милостивцы, не ведаю.

— А! Не знаешь, не ведаешь! А как нами ведал, знал, как наши кормы утаивать! Вот же тебе!


Еще от автора Даниил Лукич Мордовцев
Великий раскол

Исторический роман из эпохи царствования Алексея Михайловича.


Русские исторические женщины

Предлагаем читателю ознакомиться с главным трудом русского писателя Даниила Лукича Мордовцева (1830–1905)◦– его грандиозной монографией «Исторические русские женщины». Д.Л.Мордовцев —◦мастер русской исторической прозы, в чьих произведениях удачно совмещались занимательность и достоверность. В этой книге мы впервые за последние 100 лет представляем в полном виде его семитомное сочинение «Русские исторические женщины». Перед вами предстанет галерея портретов замечательных русских женщин от времен «допетровской Руси» до конца XVIII века.Глубокое знание истории и талант писателя воскрешают интереснейших персонажей отечественной истории: княгиню Ольгу, Елену Глинскую, жен Ивана Грозного, Ирину и Ксению Годуновых, Марину Мнишек, Ксению Романову, Анну Монс и ее сестру Матрену Балк, невест Петра II Марью Меншикову и Екатерину Долгорукую и тех, кого можно назвать прообразами жен декабристов, Наталью Долгорукую и Екатерину Головкину, и еще многих других замечательных женщин, включая и царственных особ – Елизавету Петровну и ее сестру, герцогиню Голштинскую, Анну Иоанновну и Анну Леопольдовну.


Авантюристы

Даниил Лукич Мордовцев (1830–1905) автор исторических романов «Двенадцатый год» (1879), Лже-Дмитрий» (1879), «Царь Петр и правительница Софья» (1885), "Царь и гетман" (1880), «Соловецкое сидение» (1880), «Господин Великий Новгород» (1882) и многих других.Герои предлагаемой исторической повести» Авантюристы» — известные политические и общественные деятели времен правления Екатерины II живут и действуют на фоне подлинных исторических событий. Все это делает книгу интересной и увлекательной для широких кругов современных читателей.


Наносная беда

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Москва слезам не верит

Историческая беллетристика Даниила Лукича Мордовцева, написавшего десятки романов и повестей, была одной из самых читаемых в России XIX века. Не потерян интерес к ней и в наше время. В произведениях, составляющих настоящий сборник, отражено отношение автора к той трагедии, которая совершалась в отечественной истории начиная с XV века, в период объединения российских земель вокруг Москвы. Он ярко показывает, как власти предержащие, чтобы увеличить свои привилегии и удовлетворить личные амбиции, под предлогом борьбы за религиозное и политическое единомыслие сеяли в народе смуту, толкали его на раскол, духовное оскудение и братоубийственные войны.


За чьи грехи?

Историческая повесть «За чьи грехи?» русского писателя Д. Л. Мордовцева (1830−1905) рассказывает о временах восстания Степана Разина. В произведении изображены многие исторические лица и события, воссоздан целостный образ России XVII века.


Рекомендуем почитать
Недуг бытия (Хроника дней Евгения Баратынского)

В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.


На заре земли Русской

Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?


Морозовская стачка

Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.


Тень Желтого дракона

Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.


Избранные исторические произведения

В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород".  Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере.  Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.


Утерянная Книга В.

Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».