Царь Мира - [48]

. Мудро. И неопределенно. Мудрость всегда неопределенна, поэтому она и считается мудростью. Вот почему так легко спутать с глубокой мудростью неопределенность и нерешительность, боязнь действовать. Так и удается ни на что не способным прикинуться мудрецами.

Царевна. Что делать, принц. Каждый живет, как Умеет.

Принц Говард. Я остаюсь, царевна. Я буду ждать.

Царевна. Я ничего не обещаю, принц. Я не знаю, с какими мыслями я проснусь завтра утром. И какой я проснусь… Вдруг это все сказка, все временно?…

Принц Говард. Мы оба будем ждать — и я, и пастух. Перед любовью все равны.

Царевна. И перед временем тоже. Спокойной ночи вам, принц.

Принц Говард. Спокойной ночи, царевна.

* * *

Костер догорал, и красноватые угли вспыхивали последними язычками пламени. Странная сказка, подумал Сергей, по стилю странная, неровная какая-то, будто автор мечется между разными состояниями души. Сам-то Илья склонен к мягкой иронии, здесь более жестко все, даже какие-то трагические ноты… А насчет острова этот его пастух прав. Эх, если бы это зеркало могло исполнять желания… И впрямь — уехать с Алиной на остров, где никого, кроме них… Фантазия. Но Бог с ним, не в этом дело. Сергей задумчиво смотрел на огонь и испытывал странное ощущение — словно какая-то новая, неведомая ему информация неизвестным образом внедрялась в его сознание и тут же анализировалась. Это пришедшее словно извне не было творческим озарением или плодом фантазии, это было именно рациональное знание, и что-то подсказывало Сергею: в жизни все будет иначе, чем в сказке.

«Олимпийские игры ведьм» — вдруг вспомнились ему слова Эдика. Да, в жизни эти игры закончатся иначе, четко осознал он. Цена за участие в них должна быть высокой, и скорее всего, это будет жизнь. Все, кто соприкоснулся с зеркалом, понял он, будут уничтожены. Он вспомнил гонявшегося за ним светящегося призрака с мертвенно-белым лицом и вздрогнул. Ему захотелось убежать, забиться в какую-нибудь нору, уснуть и пережить этот кошмар. Но если все дело именно в этом проклятом зеркале, то призрак сейчас должен охотиться за ним, за Сергеем. А может выть, следовало уничтожить это, зеркало или утопить его в озере. Как бы то ни было, главное для него сейчас — узнать, жива ли Алина, живы ли его друзья. Наверно, нужно было найти их, предупредить, увезти из города, и сделать это надо сию секунду, сейчас… Но он не двигался.

Знание продолжало поступать, и он начинал понимать, что может спасти друзей, отвлекая внимание враждебных сил на себя. Пока он здесь и зеркало рядом с ним, призрак или призраки будут охотиться именно на него.

И как только он понял это, за его спиной раздалось тихое потрескивание. Он резко обернулся. В трех шагах от него между темных деревьев стоял высокий человек в длинном сером плаще и шляпе. Он молча обошел Сергея и сел на бревно напротив его Сергей взглянул ему в лицо: оно было странно-землистого цвета и казалось столь же серым, как и одежда. Но страха Сергей не испытывал — все же это был человек, а не жуткий призрак. Незнакомец заговорил первым:

— Вы Сергей Калинин?

— Да.

— Хорошо, что я нашел вас.

Взгляд его упал на рукопись, лежавшую рядом с Сергеем. Крупный шрифт, которым было напечатано название пьесы Булавина, позволил незнакомцу прочесть его.

— Вы знаете содержание пьесы? — спросил он.

— Да.

— Наверно, вы догадываетесь, зачем я пришел.

— Да. Должно быть, вам нужно зеркало.

— Именно так. Где оно?

— Оно спрятано.

— Где-нибудь неподалеку?

— Это не важно.

— Напротив, это очень важно, — возразил Серый, — вы даже не можете себе представить, как это важно. Так оно где-то рядом?

— Допустим. Но я его отдам на некоторых условиях.

— Хорошо, я готов выслушать их.

— У меня есть подозрение, что вы хотите убить тех, кто знает про зеркало.

— Нет, это не так. Я же не стремлюсь, например, уничтожить рукопись, хотя из нее многое становится понятным.

— Это сказка, не больше.

— Больше. Это сказка, навеянная, если можно так сказать, зеркалом. Ваш друг держал в руках это зеркало, хотя и не смотрел в него, по-моему. Тем не менее оно оказало на него воздействие.

— Что это за зеркало? И кто вы — из какой-нибудь спецслужбы?

— Нет. Все гораздо сложнее. Но мне бы хотелось, чтобы зеркало оказалось у меня в руках, прежде чем я расскажу вам, что оно собой представляет.

— Нет. Сначала вы расскажете и дадите мне некоторые гарантии, а потом уже получите зеркало, если я сочту рассказ Убедительным, а гарантии достаточными.

— И то, и другое маловероятно, — сказал гость, — но давайте попробуем. Я буду говорить коротко, а вы задавайте вопросы, только не тяните. Я не знаю, сколько времени в моем распоряжении. Это, конечно, не зеркало, это прибор, как у вас говорят. Сделан он не на Земле, он сделан другой цивилизацией, гораздо более развитой, чем наша, но тем не менее погибшей. Этот прибор попал к нам. Уточню: мы не люди. Ну, давайте пользоваться вашими терминами или наиболее близкими понятиями. Назовем нас гуманоидами, а это зеркало правильнее назвать, скажем, мультинвертором. Под его воздействием в живом разумном существе происходят изменения, инверсии. Наверно, они могут быть четко запрограммированы. Но беда в том, что нам достался только мультинвертор, а навыки пользования им приходилось приобретать методом проб и ошибок. У нас более высокий уровень развития, чем у вас, но тем не менее мы еще не до конца разобрались в этом приборе. О вас и говорить нечего. Вы смотрели в это зеркало или просто держали его и что-то говорили, а оно управляется набором колебаний различной природы. Вы о чем-то думали, чего-то хотели, оно пыталось понять ваши желания и преобразовать ваши личности в соответствии со своим пониманием. Сложность этого устройства не поддается описанию, даже наша наука не в силах объяснить многие принципы его действия. Ну а вы, простите за некоторую грубость, вели себя с ним, как ваши земные обезьяны вели бы себя с обычным зеркалом. Это, конечно, не ваша вина, у вас уже хватило ума догадаться, что это не просто зеркало. Если бы оно осталось здесь, ваши ученые попытались бы изучить его, но не смогли бы.