Царь Ирод - [8]

Этот план в итоге сработал. Вода, как известно, камень точит, а согласно древнегреческой поговорке, если три человека говорят, что ты пьян, то иди и ложись спать. Все окружение Гиркана так долго и упорно убеждало его в том, что Аристобул намерен либо подослать к нему убийц, либо отравить, что Гиркан в конце концов поверил в это. А поверив, однажды ночью вместе с семьей бежал в столицу Набатеи Петру. Спустя еще пару месяцев, в 64 году до н. э., Арета во главе своей пятидесятитысячной армии вторгся в Иудею.

Такой мощной военной силы у Аристобула не было. Проиграв первое же сражение, он поспешил отступить к Иерусалиму и заперся в городе. Началась многомесячная осада Иерусалима, в ходе которой и Арета, и стоявший за ним Антипатр не раз успели доказать, как мало для них значат понятия о чести и верности данному слову. Так, Иосиф Флавий рассказывает, что в дни праздника Песах[19] осажденные обратились к Антипатру и Гиркану с просьбой передать им через стену быков, баранов и овец для совершения предписанных Пятикнижием праздничных жертвоприношений. За каждое переданное животное Аристобул и служившие в Храме священники высказали готовность заплатить тысячу драхм — сумму, намного превышающую их реальную цену. Антипатр (а он, как уже понял читатель, принимал за Гиркана все решения) согласился на эти условия, получил обещанные деньги, но и не подумал передать жертвенных животных.

«Увидев себя таким образом обманутыми, — пишет далее Флавий, — священнослужители стали молить Бога воздать единоверцам по заслугам. Предвечный же не откладывал возмездия, но наслал на страну сильный ураган, который уничтожил все плоды страны, так что модий зерна стоил тогда 11 драхм» (ИД. Кн. 14. Гл. 2:2. С. 53).

Если до этого от голода страдали только жители осажденного Иерусалима, то после гибели на корню всего урожая он начался и в стане их противников. Не зная, откуда взять провиант, Арета стал подумывать о том, чтобы снять осаду и вернуться с армией домой. Но в это же самое время римские войска вошли в раздираемую междоусобными войнами Сирию, и таким образом Великий Рим окончательно предъявил претензии на господство над всем Восточным Средиземноморьем.

* * *

Эти драматические события и подвигли Антипатра сделать стратегический выбор, определивший в итоге всю судьбу династии Ирода. Думая о том, как удержать Арету от отступления, Антипатр понял, что во входящем в решительную стадию противостоянии двух великих держав — Рима и Парфии — ни небольшой Иудее, ни ее соседям, кто бы ни стоял у власти, не удастся сохранить независимость. Рано или поздно им придется выбирать, на чьей они стороне, и чем раньше будет сделан такой выбор, тем лучше.

И Антипатр решил сделать ставку на Рим и смиренно просить у римского полководца Марка Эмилия Скавра покровительства и помощи в возвращении на трон Гиркана.

Но, как выяснилось, точно к такому же выводу пришел и царь Аристобул, так что посланцы Аристобула и Гиркана явились к прибывшему в Иудею Скавру почти одновременно. Оба — с щедрыми подношениями и не менее щедрыми посулами в случае, если римлянин примет сторону одного из них.

В итоге Скавр сделал чисто прагматический выбор, позволявший ему и сберечь своих солдат, и неплохо поживиться. Вместо того чтобы оказать Гиркану и Арете помощь в штурме хорошо укрепленного города, он принял от Аристобула в дар 300 талантов и велел Арете снять осаду с Иерусалима. Набатейский царь попытался было воспротивиться, но Скавр пригрозил объявить его «врагом Рима». Это означало только одно: через пару дней у Петры появятся римские легионы, и Арета поспешно пошел на попятную.

Отступление врага, в свою очередь, придало сил Аристобулу. Собрав сторонников, он бросился в погоню за отступающей арабской армией и дал ей решительное сражение у Папирона в долине Иордана. В этой битве армия Гиркана и Ареты потеряла шесть тысяч убитыми, в числе которых был и родной брат Антипатра Филон.

Теперь, казалось, для Антипатра и в самом деле было все кончено. Но Антипатр был из тех людей, которые никогда не смиряются с поражением и продолжают отчаянно добиваться своего, даже если кажется, что у них не осталось никаких шансов. Узнав, что в Дамаск прибыл сам Гней Помпей[20], Антипатр поспешил туда, ненамного опередив прибывшего с богатыми дарами посланца Аристобула Никодима.

Однако, желая подчеркнуть, что де-факто он уже считает Иудею подчиненной Риму, Помпей потребовал, чтобы оба брата лично явились к нему на суд. Аристобул и Гиркан тут же направились в Дамаск, но туда же почти одновременно с ними направилась и «народная делегация», большую часть которой составляли представители иудейской знати и лидеры фарисеев.

Если Гиркан настаивал на своем праве на престол по праву старшинства, а Аристобул пытался убедить Помпея, что брат в отличие от него не способен управлять страной, то «посланцы народа» заявили, что Хасмонеи на самом деле вообще не имеют права на престол. Они так долго и подробно объясняли, что Хасмонеи — священники-коэны, ведущие свой род от брата Моисея Аарона, а царская династия должна происходить от рода царя Давида, который, в свою очередь, ведет род от сына Иуды и внука Иакова Переца, что у Помпея разболелась голова. Тем не менее он понял, что «посланцы» хотят превратить Иудею из монархии в республику, и обещал обдумать это предложение…