Царь Гектор - [35]

Однако Ахилл, которому он, возможно, на самом деле спас жизнь, был ему благодарен. Он написал письмо к царю Пенею и дал Гелену один из своих кораблей. Немного оправившись, троянец уплыл во Фтию, где Пеней его принял и позволил жить во дворце. Ты тогда был очень мал и вряд ли это помнишь. Вскоре Пеней умер, и перебежчик уехал в Микены — о нём уже шла слава как о спасителе Ахилла, кроме того, стали говорить, будто у него — дар пророчества. Царица Клитемнестра, которая всегда очень любила всяких пророков и колдунов, приняла его при дворе. Говорят, Гелен был её любовником до того, как она сошлась с Эгистом и задумала с ним вместе убить моего отца.

Голос Электры при этих словах стал резким и сухим, а в глазах загорелись злые волчьи искорки. Рука, украшенная браслетом Агамемнона, с силой стиснула подлокотник кресла.

— Так или иначе, Гелен оставался во дворце и при Эгисте, тот его не выгнал, пользуясь всякими там его предсказаниями. Я тоже не гнала его — он ещё не стар, но хром, слаб и безобиден, кроме того, он мне кое в чём помог: с его помощью я когда-то спрятала своего брата от Эгиста.

Электра сделала паузу, ожидая, что Неоптолем попросит продолжать. Но царь Эпира молчал. И тогда она вновь заговорила:

— Недавно Гелен узнал о твоей женитьбе на Андромахе и попросил разрешения уехать в Эпир, если, конечно, ты согласишься принять его здесь, помня, что он спас Ахилла.

Неоптолем усмехнулся. Он видел, что длинный рассказ Электры о Гелене и её просьба — вовсе не то главное, ради чего она явилась в Эпир. Что же ещё она ему скажет?

— Он хочет жить в моём дворце? — сухо спросил юноша. — Но ведь я убил его отца!

— Он скорее всего не любил Приама, — проговорила Электра. — И во дворец он не просится — ему, как он говорит, хватило бы любой лачуги в городе. Он сам себе напророчил, что доживёт до старости только в Эпире, где стала царицей троянка.

— Вряд ли Андромаха будет ему рада, — чуть заметно возвысив голос, сказал Неоптолем. — Ноя, конечно, не откажу в лачуге спасителю моего отца. Даже в целом доме и десятке рабов. Только видеть его часто мне бы не хотелось. Он приплыл с тобой, царица?

— Да, он ждёт твоего решения на моём корабле. Я отдала ему часть троянской добычи Агамемнона, так что кое-чем он обеспечен и не станет просить у тебя ни скота, ни хлеба — сам всем обзаведётся. Я передам ему твою волю.

— Это первое дело, с которым ты пришла сюда, высокородная Электра. А второе?

— Второе... — тут царица Микен, как показалось юноше, впервые заколебалась или притворилась, что колеблется, но затем вновь заговорила: — Я тебе сообщу сейчас одну новость, и ты сам решай, как поступить с тем, что узнаешь. Месяц назад в Микены приехали финикийские купцы. Ты сам знаешь, как много известий и рассказов они всегда привозят с собою. Я всегда их принимаю: мне интересно узнавать о том, что происходит в дальних землях. Тем более что двоих купцов, приплывших на этот раз, я знаю уже не один год — они бывали у нас ещё при отце. В этот раз они проделали большой путь и рассказали много интересного. Кое о чём я уже слыхала. Но самым интересным был рассказ об эфиопском восстании.

— Вот как? — оживившись, как обычно при упоминании о военных событиях, воскликнул Неоптолем. — Эфиопия восстала против власти Египта, которому покорилась уже сотни лет назад? Но разве это возможно? Феникс говорил мне, что Эфиопия, или Нубия, как зовут её сами египтяне, вся застроена египетскими крепостями, что там и царь только называется царём, а управляет страной наместник фараона. Или это уже не так?

— Не совсем так, — сказала царица Микен, видимо, немного удивлённая познаниями юноши, не получившего, как она слышала, настоящего образования. — После долгих войн с соседями и смут прошедшего столетия Египет ослаб, его военная власть пошатнулась. И нынешнему фараону, третьему из Рамзесов, приходится прилагать много сил, чтобы удержать ещё покорные ему земли. Царь, что правит сейчас Эфиопией, оказался коварен и хитёр. Он, видимо, давно готовил восстание. И оно произошло, и эфиопы сокрушили египтян и взяли часть крепостей. На ту пору, когда купцы уезжали из Египта, а было это около двух лет назад, фараон послал к мятежникам своих царедворцев, чтобы начать переговоры. Возможно, ему пришлось пойти на большие уступки, чтобы вообще удержать Эфиопию в составе своего царства. Не знаю, чем там кончилось дело.

— Интересный рассказ! — проговорил Неоптолем задумчиво. — А мне говорили, что военное искусство египтян не знает себе равных. Выходит, эфиопы оказались искуснее?

Электра покачала головой.

— Нет. Просто их мятежные войска возглавил великий военачальник. Но он не эфиоп. По словам купцов, он прибыл в Эфиопию из далёких земель, причём не просто приехал, а будто бы стал жертвой кораблекрушения, и какой-то родственник эфиопского царя принял его на свой корабль у берегов Египта и тайно привёз в свою страну. Этот великий воин сумел организовать войско и само восстание так, что искуснейшие египтяне потерпели поражение...

Она замолчала, и юноша вдруг понял, что сейчас царица скажет самое главное. Какая-то смутная и тревожная догадка поразила его сознание, и он спросил, ещё не понимая, для чего спрашивает: