Царь-дерево - [43]

Лао Вэй сглотнул слюну, вот бы выбрать минутку и прийти сюда вместе с женой и сыном отведать всей этой вкуснятины. Как жаль, что он раньше не обратил внимания на эту вывеску — ресторан Гуандун закрывали собою «Деликатесы». Он снова обернулся, на стене магазина уже красовались четыре иероглифа «Готовим пельмени на пару». Такие ярко-красные знаки, что сразу бросаются в глаза, их, пожалуй, видно даже с противоположной стороны улицы, где находится остановка транспорта. И здесь борьба, соревнование. Но такие методы конкуренции немножко… как бы это сказать? Лао Вэя охватило вдруг чувство досады. И он продолжал свой путь со скрещенными на груди руками.

Проходя мимо парикмахерской «Яркий свет», Лао Вэй увидел на дверях вывеску «Курсы усовершенствования» и вспомнил о том, как несколько дней назад его сына обкорнали на каких-то курсах усовершенствования и как сын разозлился. Такая жара, а он весь день ходит в кепке и на все лады костерит эти курсы усовершенствования. В самом деле, если там работают ученики, так пусть не обслуживают клиентов. А если клиент нужен им для практики, так не надо брать с него денег! А там плата как в настоящей парикмахерской! Ох, эти деньги!

Не знаю, насколько начальник отдела Су урежет дотацию на сей раз. Ансамбль и так едва сводит концы с концами. И так уже не платят за выступления, лишили премий, на бытовые нужды и то не дают, чего доброго, еще придется брать на себя расходы за кондиционеры. Хорошо еще, что бесплатно греемся у огня. Хоть бы заработать немного, чтоб было чем заплатить актерам. Все время прогораем, на первом представлении зал был заполнен процентов на шестьдесят, второе пришлось на субботу, по телевидению как раз показывали «Человека из Атлантики»[15], и народу в театре было еще меньше. Вчера, правда, куда ни шло, а вот сегодня в театре Чжуншаньтан дают «Сон о бабочке»[16], не знаю, сколько нам достанется зрителей. К тому же драматическая труппа банцзы[17] во Дворце минералогии показывает драму «Одиннадцатый»[18], которая пользуется успехом у стариков так же, как иностранные фильмы у молодежи. Эх-эх, и тут борьба! Да еще какая трудная, мучительная! Побеждают незаурядные. А что делать побежденным?

Вот бы настал такой день, когда исчезнут и иностранные фильмы, и труппа банцзы, думал Лао Вэй, кусая губы, и не заметил, как очутился у магазина вин и сигарет. Там сидела Сансан из хореографической группы и ее парень Чэншань. За то, что они давали магазину несколько контрамарок, им разрешили продавать здесь билеты, дали даже стол и табуретки.

— Как дела? — спросил Лао Вэй, заглянув в дверь.

Сансан огорченно покачала головой, перед ней лежала довольно пухлая пачка билетов. Чэншань поднялся, говоря:

— Завтра в отделе министерства легкой промышленности вечер, пойду попробую уговорить их купить билеты на наше представление.

Глаза у Лао Вэя загорелись.

— Если не согласятся купить все билеты, продай сколько возьмут.

Чэншань кивнул, бросил взгляд на Сансан, вскочил на велосипед и укатил. Лао Вэй молча смотрел ему вслед. Улица была запружена людьми, они заходили в магазин, выходили, но билетов никто не покупал. Лишь некоторые задерживались у витрины, глазели на афиши, на фотографии актеров. Лао Вэй не выдержал и обратился к какой-то парочке:

— Купите билеты, ведь это лучше, чем слоняться по улицам.

Те, не сказав ни слова, ушли. Лао Вэю было невесело, но он подумал: «Чего суешься? Ведь ты же не торгуешь билетами».

Он взглянул на Сансан. Подперев ладонью щеку, она свободной рукой поправляла волосы за ухом и с невыразимой тоской смотрела на прохожих. Она была самой способной в хореографической группе, надеждой ансамбля, но песни и пляски сейчас не в чести, большим успехом пользуются оперные арии. А танцевальную группу хоть распускай. Танцоров используют как статистов в массовках, но Сансан чересчур высока и исполняла обычно сольные номера, главные роли, для массовок она не годится. Ее приглашали другие труппы, но она не уходит из-за Чэншаня. Лао Вэй посмотрел на Сансан и сказал:

— Дождись Чэншаня, и возвращайтесь!

Он подумал о том, что Чэншань, студент пединститута, уже пропустил полдня занятий. Лао Вэй пошел дальше, свернул в переулок и оказался у театра. Еще издали он заметил кривого на один глаз рабочего сцены, прозванного «Всевидящее Око»; он разговаривал с теми, кто продавал билеты. Всевидящее Око был рабочим из пригорода. После того как построили театр, его зачислили в штат. Он говорил с сильным местным акцентом и, как утверждали музыканты, к каждому слову добавлял какой-то призвук. Лао Вэй этого не улавливал, но слушал Всевидящее Око с интересом: говорил тот не как все и слышно его было очень далеко. Вот и сейчас Лао Вэй еще не подошел, как до него донеслись слова одноглазого:

— Вы продавайте билеты перед самым спектаклем, и не по три мао[19], а по одному.

Лао Вэй подлетел к рабочему, едва не сбил его с ног и процедил сквозь зубы:

— Негодяй!

Всевидящее Око отскочил к двери.

— Позови управляющего! — сердито приказал Лао Вэй.

— Для чего? — заикаясь, проговорил Всевидящее Око, жалко моргая своим единственным глазом.