Царь Давид - [9]

Одновременно профессия пастуха, безусловно, требует немалой физической силы, мужества, умения самостоятельно мыслить и быстро принимать решения, так как пастух нередко оказывается вдали от людского жилья наедине со всеми угрожающими стаду опасностями — разбойниками, дикими зверями, болезнями, обвалами и т. д.

Еврейская традиция напрямую связывает отношение пастуха к своему стаду с его способностью стать достойным лидером народа. Сам Бог с этой точки зрения объявляется «верным пастырем» избранного Им народа Израиля. «Нигде не проявляется человек так, как когда он оказывается в роли пастуха вверенного ему стада, — объясняет важность этого критерия Шуламит Гад в своей канонической биографии царя Давида. — Овцы беззащитны перед человеком. Оставшись с животными один на один, вдали от посторонних глаз, он может делать с ними все, что ему вздумается. Может, проявив равнодушие, бросить их на произвол судьбы, может дать волю сидящей в нем жестокости… То, что Давид тщательно заботился о своем стаде, защищал каждую его овцу, был готов пожертвовать жизнью и сразиться с опасным зверем ради ее спасения, никогда не позволял по отношению к животным ненужной жестокости, свидетельствовало о том, что он действительно может стать достойным царем, заботящимся о нуждах своего народа и защищающего его от всех врагов»[14].

С этой точки зрения становится понятным, почему мидраши представляют отношение Давида к своим овцам и козам в идиллическом и сентиментальном свете. Вот, к примеру, как звучат некоторые из этих мидрашей в пересказе раввина Исраэля Яакова Клапгольца:

«Юный Давид был необычайно красив лицом, умен и добр сердцем. Он рос без друзей, не зная любви со стороны братьев, пася скот своего отца в одиночестве и вдали от дома. К своему стаду он относился с любовью и милосердием, учитывая потребности каждого животного. Сначала он выпускал в поле только что родившихся козлят и ягнят, а также слабых и больных животных, чтобы они могли щипать самую молодую, мягкую траву и листья кустарника. Затем он выпускал самых старых животных, которые объедали не самые жесткие и не очень мягкие траву и кустарники. И уже после этого Давид давал возможность приступить к еде самым молодым и сильным козлам и овнам, которые с легкостью обгладывали жесткие кусты и траву. Увидел Владыка мира, как ведет себя Давид, и воскликнул: «Если он умеет так ходить за стадом, то пусть придет и станет смотреть за Моим народом, и будет вождем и царем их, ибо они — возлюбленное стадо Мое»»[15].

Далее, чтобы усилить впечатление о Давиде, как о человеке во всех отношениях необычном, мидраш начинает приписывать ему совершенно фантастические подвиги — например* что однажды на стадо напали четыре льва и три медведя и Давид прогнал их с помощью только пастушеского посоха.

Другая забавная легенда повествует о том, как Давид вместе со своим стадом однажды взошел на холм, который на самом деле оказался гигантским диким быком, решившим прилечь посреди поля. Вскоре бык проснулся, встал на ноги, и Давид обнаружил себя и овец высоко над землей. Тогда он начал молить Бога о спасении, и Всевышний послал ему на помощь большого льва. Увидев царя зверей, бык преклонил перед ним колени, и Давид со своими овечками спустился на землю, но только для того, чтобы оказаться носом к носу с этим самым львом. Тот наверняка растерзал бы Давида, если бы Бог не послал в это время на поле оленя. Увидев оленя, лев бросился за ним и забыл о Давиде…

Разумеется, те, кто рассказывал эту историю, понимал ее сказочный характер, но им важно было подчеркнуть, что Давид всегда уповал на Бога, и Бог всегда приходил ему на помощь.

Самозабвенная вера в Бога, стремление следовать Его заповедям, высокая, подчас экстатическая религиозность, вне сомнения, были одними из неотъемлемых и важнейших черт личности царя Давида, сформировавшейся еще в детстве и отрочестве. Во всем происходящем мире он усматривал проявление Всевышнего и Его воли и, не уставая восхищаться красотой мира, вновь и вновь славил Бога за Его творение.

Именно так — восхваление, прославление — буквально переводится слово «теила», которое русская православная традиция обычно переводит как псалом.

Видимо, еще подростком Давид научился играть на невеле и киноре — инструментах, напоминающих современные арфу и скрипку, и тогда же стал сочинять первые псалмы. Его виртуозная игра и зачаровывающие слушателей силой своих слов и музыки песни принесли ему известность среди земляков, однако мало способствовали сближению с ними Давида — устные предания подчеркивают, что будущего царя сторонились не только родственники, но и все жители Вифлеема, убежденные, что с его рождением «что-то нечисто». В результате Давид дожил до двадцати восьми лет, так и не женившись и не познав женщины…

Но, думается, именно этот остракизм со стороны окружающего мира в итоге и сыграл решающую роль в формировании личности Давида и в его дальнейшей судьбе. Разносторонне одаренный юноша не только не мог не чувствовать несправедливость такого к себе отношения, но и наверняка страстно мечтал о том, что придет час — и те, кто презирает его, признают его ум и таланты и склонятся перед ним ниц, как в свое время братья склонились перед Иосифом. Глубокая вера в Бога и абсолютную справедливость Творца укрепляла его уверенность, что рано или поздно такой день обязательно наступит…