Царь Борис Годунов - [2]

Между тем нельзя не признать наличия удивительных сходств и параллелей между шекспировским Макбетом и формировавшимся в сознании русских и зарубежных авторов рубежа XVI–XVII вв. образом Бориса Годунова. Своего рода «русским Макбетом», царем с нечистой совестью, тревожимым «мальчиками кровавыми в глазах», остается он в восприятии подавляющего большинства людей и сегодня. Но не станем судить царя Бориса, опираясь лишь на свидетельства Пушкина и Мусоргского, а предоставим слово Истории, ведь именно она, как писал Марк Туллий Цицерон, «свидетель прошлого, свет истины, живая память, учитель жизни, вестник старины».

В тени грозного царя

Дело жизни – судить великих людей по результатам.

Результат, так уж повелось, приходит последним, и если действительно хочешь чему-нибудь поучиться у великого, то надо обратить внимание на начало.

Сёрен Обю Кьеркегор

Сильны были на Москве боярские семейства: славны своими богатствами и вотчинами, могучи отрядами челяди и боевых холопов, выступавших с хозяевами в военные походы; велики доверием государей, князей московских, допускавших их в свое правительство – Боярскую думу. Но более всего крепки были боярские фамилии своими родословиями, которые оберегали издревле пуще любых богатств. Потому что всего мог лишиться попавший в государеву опалу боярин – казны, вотчин, места в думе и даже самой жизни. И лишь родовой чести, дедовской славы и отеческих заслуг не мог отнять у боярина государь. Потому и определялось место боярского рода при дворе не количеством денег в сундуках, не размерами вотчинных владений, не численностью челяди, а древностью рода и честностью службы предков прежним великим государям московским. Оттого и следует повествование о первом наследнике угасшей династии Рюриковичей, царе Борисе Фёдоровиче Годунове, начать с рассказа о его предках.

Род Годуновых происходил от древнего и некогда знатного боярского корня. Предки будущего царя были боярами в Костромском княжестве, имевшем во второй половине XIII – начале XIV в. весьма сложную и бурную политическую историю. Кострома с прилежащими к ней землями несколько раз переходила из рук в руки, доставаясь поочередно представителям разных ветвей рода князя Всеволода Большое Гнездо. В 1304 г. костромским князем был провозглашен сын московского князя Даниила Александровича, Борис Данилович. Однако в том же году князь Борис был захвачен в плен сторонниками тверских князей, соперничавших с Москвой. Этот переворот вызвал столкновение между костромским вече и сторонниками Твери, в результате которого были убиты несколько бояр, в том числе боярин Александр Зерно, считающийся основателем известных впоследствии боярских родов Вельяминовых-Зерновых, Сабуровых и Годуновых. Надо полагать, Александр Зерно был в числе костромских сторонников тверских князей. Его потомки, Годуновы, продолжали владеть вотчинами под Костромой и через 300 лет после гибели основателя их рода.

Сын боярина Александра, Дмитрий Зерно, оказался на службе московских князей приблизительно через четверть века после гибели отца. В 1328 г. московский князь Иван Данилович Калита получил ярлык на половину Великого княжества Владимирского, в которую входила Кострома. Надо думать, тогда и началась служба боярина Дмитрия Зерна, а затем и его потомков московским государям. Его внук Иван Иванович получил прозвище Годун (значение которого толкуют по-разному: то ли «угодный», «желанный», то ли «глупый»). Именно от него и пошла фамилия Годуновых.

Впрочем, родословная легенда Годуновых в качестве основателя фамилии называла золотоордынского мурзу Чета, выехавшего на службу к Ивану Калите около 1330 г. Именно поэтому Пушкин в трагедии «Борис Годунов» упоминает о татарском происхождении своего героя – «Вчерашний раб, татарин, зять Малюты…». Исследователи полагают, что легенда о татарском мурзе Чете возникла лишь в последней четверти XVI в. (именно тогда, когда началось стремительное возвышение Годуновых). Зачем же Годуновым понадобилось «сочинять» себе татарского предка, если их настоящие костромские корни уходили в более древние времена? Вероятно, причина была в особенностях местнических счетов между московскими боярскими родами. Семейства, которые не служили никаким другим князьям, кроме московских, в иерархии местнических счетов стояли выше родов, которые до перехода на службу в Москву были слугами других князей. Версия родословной легенды, производившая Годуновых от мурзы Чета, делала эту семью исконными слугами московских князей, тогда как родословие, ведущееся от боярина Александра Зерна, указывало на службу предков Годуновых костромским и, возможно, тверским князьям. Поэтому вымышленный татарский предок в качестве родоначальника фамилии был предпочтительнее костромского боярина.

Несмотря на то что версия о татарских корнях Годуновых давно и аргументированно отвергнута специалистами по генеалогии российских боярских родов, даже и в наши дни находятся энтузиасты, пытающиеся разглядеть на портретах Бориса Годунова «характерные азиатские скулы». Что особенно забавно, если учитывать одно обстоятельство – прижизненными портретами Бориса Фёдоровича мы не располагаем. Самый ранний из его портретов был написан почти через 70 лет после смерти Годунова, когда уже нельзя было найти ни одного человека, который мог бы составить хотя бы словесное описание внешности этого царя.