Cамарская вольница. Степан Разин - [180]
«Женкой она еще никому не была, — с печальной грустью подумал Михаил. — А по всем статьям из нее добрая была бы жена. Все на нее заглядываются, и казаки, и холостые стрельцы хвосты петушиные пушат…»
— Возвратимся ли, как знать? — с тревогой вслух подумал Михаил, вздохнул, перевел взгляд на пустынный, в лесах и оврагах берег Волги. — Надо же, глухомань тут еще какая…
— Ты о чем, Миша? — спросил Никита Кузнецов и перекатился с боку на бок, поближе к сотнику. Голубые глаза Никиты, подернутые недавней полудремой, с удивлением смотрели на взволнованного сотника.
— Сколь мест пустых, не обжитых на Волге! — заговорил о другом Михаил. — Селись, живи, как кто хочет, радуйся себе!
Никита хмыкнул, догадался, что не этим был взволнован друг.
— Не долго будешь радоваться, Миша! Ближний же воевода через своих ярыжек быстро тебя сыщет по дыму над крышей. Обложит посошной податью, потом повелит, чтоб платил стрелецкие деньги, кои, сам знаешь, в последние годы из-за войны с ляхами да крымцами возросли в десять раз! Потом повелит, чтоб ты и ямские деньги приносил в приказную избу, а не принесешь — на правеж поставит и батогами выбьет! А в бездорожицу воевода пошлет тебя на твоей же лошадке и твоей телеге с подводной повинностью лес возить на постройку еще какой засеки альбо мосты чинить по весне после паводка… И получится у тебя, Миша, не достаток в доме, а полный разор! Как ни крути, один путь остается — гнать бояр с их немилосердными повинностями и жить вольными казаками…
— Да-а, Никита, тяжко и так, лихо и этак, — вздохнул рядом Федор Перемыслов. — И в казаках не един мед едят. Сам видишь, и у них свои бояре — старшины объявляются, и у них голутвенная беднота довольно горя мыкает. Позрим, что у нас получится. Замахнулись, так надобно ударить. Выходит, грянул на боярский род лихой ураган, да такой силы, что шапки срывает… с головой вместе!
— Напустил ураган атаман Степан Тимофеевич с тихого Дона да с раздольной Волги. Всем по чести будет роздано: кому пиво с суслом,[138] а кому и плеть с узлом! — Михаил Хомутов весело глянул в глаза Ванюшке, тот смутился, опустил взгляд на воду, где чайки носились, выискивая зазевавшуюся близ поверхности рыбешку.
И ужин у войска был на ходу, к берегу не причаливали, используя каждый час попутного ветра, сберегая силы, чтоб возможно быстрее подойти к Синбирску. Вечером на корме каждого струга повесили фонари, по которым кормчие держали руль. На головном струге наилучший знаток волжских отмелей всю ночь, не смыкая глаз, прокладывал путь. И провел счастливо, не сунулся на косу, хотя и довелось изрядно попетлять в иных местах. Особенно петляла Волга ниже устья реки Черемшана, где шли уже днем. Здесь река то и дело расходилась на множество рукавов, образуя острова, большие и малые. Когда миновали гиблые места и открылось устье спокойного Черемшана, ветер стих, паруса обвисли, и атаман Разин направил струг к низкому левому берегу Волги, чуть выше устья Черемшана. С головного струга послышалась команда:
— Варить обед! Тащи на берег котлы!
Два струга, царевича и патриарший, пристали отдельно, южнее Черемшана, и великолепно одетая прислуга занялась приготовлением роскошного, какой только возможен в дальнем пути, обеда.
— Теперь, надо думать, до Белого Яра пойдем без остановок, а это не мало, верст двадцать будет, — сказал Михаил Хомутов. Он присел с ложкой к десятку Никиты Кузнецова. Пшенную кашу ели из общего котла, по очереди черпая, чтоб никого не обидеть.
— В ночь приблизимся, должно, — согласился Никита. — Довелось мне тамо бывать. Ночью в глухую протоку входить придется, а это весьма рискованно.
— А может, и мимо пройдем! Кто знает атамановы думы? Ежели крепко засел белоярский стрелецкий голова и с изрядной силой, не враз к ним по протоке пролезешь, пушками на морде наделают изрядно оспинок, чуток покрупнее, чем у Еремки Потапова, — пошутил Ивашка Беляй.
— Вот-вот, — шутя поддакнул Еремка, не забывая очереди черпать кашу. — Не будьте такими дурнями, как я, чугунки на головы понадевайте, чтоб ядра отскакивали!
— А если берегом грянуть? — поинтересовался Гришка Суханов, глотнув кашу, не жевав ее, и снова с ложкой к котлу.
— От Волги не пройдешь — опять же протока помешает, — пояснил Никита Кузнецов. — По левому берегу протоки с пушками по гиблой низине тащиться не с руки, да и далековато. А без пушек на острог кидаться — все едино, что к медведю с голыми руками в берлогу лезть, незнамо, кто с кого шубу снимет… Вот Еремке — тому можно, — добавил под смех друзей Никита, — тот ежели медведицу облапает — сомлеет от радости медвежья женка, сама на спину ляжет…
— Ну-у! Что я вам, зверь лесной аль человек? — вскинул возмущенно брови Еремка, уминая кашу. — Своя баба куда приятнее да и когтями морды не дерет!
Стрельцы посмеялись над простодушным Еремкой, подчистили ложками донышко котла. Сотник Хомутов высказал еще одну догадку, зная то, что от других было скрыто казацкими дозорцами до поры до времени: когда причалили к берегу, в одном месте сыскали свежее становище ратных людей числом около ста человек — костер, засыпанный землей в спешке, следы на песке, где в кучки составлялись солдатские ружья, — какой-то ратный отряд шел берегом Волги, имея в постоянном виду у себя струги Степана Тимофеевича. Для чего бы это? И от кого наряжена сторожевая сотня? Может, от белоярского стрелецкого головы?
Печально закончилась Ливонская война, но не сломлен дух казацкой дружины. Атаман Ермак Тимофеевич держит путь через Волгу-матушку, идет бить сибирского хана Кучума. Впереди ли враг али затаился среди товарищей?…Вольный казачий круг и аулы сибирских татар, полноводный Иртыш и палаты Ивана Грозного, быт, нравы и речь конца XVI века — в героическом историческом полотне «Последний атаман Ермака».
Две великие силы столкнулись у стен Белого города. Железная дружина киевского князя Владимира Святославовича и темная рать печенегов — свирепых и коварных кочевников, замысливших покорить свободную Русь… Без страха в бой идут безжалостные степняки, но крепко стоит русская рать за стенами белгородской крепости.В книге известного русского писателя Владимира Буртового есть все: кровопролитные сражения и осада крепостей, подвиги и интриги, беззаветная любовь к родной земле и жестокие предательства, великолепное знание исторических реалий и динамично развивающийся, захватывающий сюжет — словом все, что нужно настоящим поклонникам исторического романа и любителям увлекательного эпического чтения.
1753 год. Государыня Елизавета Петровна, следуя по стопам своего славного родителя Петра Великого, ратовавшего за распространение российской коммерции в азиатских владениях, повелевает отправить в Хиву купеческий караван с товарами. И вот купцы самарские и казанские во главе с караванным старшиной Данилом Рукавкиным отправляются в дорогу. Долог и опасен их путь, мимо казачьих станиц на Яике, через киргиз-кайсацкие земли. На каждом шагу первопроходцев подстерегает опасность не только быть ограбленными, но и убитыми либо захваченными в плен и проданными в рабство.
Крестьянский парнишка Илейка Арапов с юных лет мечтает найти обетованную землю Беловодье – страну мужицкого счастья. Пройдя через горнило испытаний, познав жестокую несправедливость и истязания, он ступает на путь борьбы с угнетателями и вырастает в храброго предводителя восставшего народа, в одного из ближайших сподвижников Емельяна Пугачева.Исторический роман писателя Владимира Буртового «Над Самарой звонят колокола» завершает трилогию о Приволжском крае накануне и в ходе крестьянской войны под предводительством Е.
1751 год. Ромодановская волость под Калугой охвачена бунтом. Крестьяне, доведенные до отчаяния бесчеловечностью Никиты Демидова, восстают против заводчика. Наивно веря в заступничество матушки-государыни Елизаветы Петровны, они посылают ей челобитные на своего утешителя. В ответ правительство отправляет на усмирение бунтовщиков регулярные войска и артиллерию. Но так уж повелось исстари, натерпевшийся лиха в родном дому русский мужик не желает мириться с ним. Кто ударяется в бега, кто уходит в казаки, кто отправляется искать страну мужицкого счастья – Беловодье.
Это первая часть дилогии о восстании казаков под предводительством Степана Разина. Используя документальные материалы, автор воссоздает картину действий казачьих атаманов Лазарьки и Романа Тимофеевых, Ивана Балаки и других исторических персонажей, рассказывая о начальном победном этапе народного бунта.
Роман Дмитрия Конаныхина «Деды и прадеды» открывает цикл книг о «крови, поте и слезах», надеждах, тяжёлом труде и счастье простых людей. Федеральная Горьковская литературная премия в номинации «Русская жизнь» за связь поколений и развитие традиций русского эпического романа (2016 г.)
Роман «Испорченная кровь» — третья часть эпопеи Владимира Неффа об исторических судьбах чешской буржуазии. В романе, время действия которого датируется 1880–1890 годами, писатель подводит некоторые итоги пройденного его героями пути. Так, гибнет Недобыл — наиболее яркий представитель некогда могущественной чешской буржуазии. Переживает агонию и когда-то процветавшая фирма коммерсанта Борна. Кончает самоубийством старший сын этого видного «патриота» — Миша, ставший полицейским доносчиком и шпионом; в семье Борна, так же как и в семье Недобыла, ощутимо дает себя знать распад, вырождение.
Роман «Апельсин потерянного солнца» известного прозаика и профессионального журналиста Ашота Бегларяна не только о Великой Отечественной войне, в которой участвовал и, увы, пропал без вести дед автора по отцовской линии Сантур Джалалович Бегларян. Сам автор пережил три войны, развязанные в конце 20-го и начале 21-го веков против его родины — Нагорного Карабаха, борющегося за своё достойное место под солнцем. Ашот Бегларян с глубокой философичностью и тонким психологизмом размышляет над проблемами войны и мира в планетарном масштабе и, в частности, в неспокойном закавказском регионе.
Сюжетная линия романа «Гамлет XVIII века» развивается вокруг таинственной смерти князя Радовича. Сын князя Денис, повзрослев, заподозрил, что соучастниками в убийстве отца могли быть мать и ее любовник, Действие развивается во времена правления Павла I, который увидел в молодом князе честную, благородную душу, поддержал его и взял на придворную службу.Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
В 1977 году вышел в свет роман Льва Дугина «Лицей», в котором писатель воссоздал образ А. С. Пушкина в последний год его лицейской жизни. Роман «Северная столица» служит непосредственным продолжением «Лицея». Действие новой книги происходит в 1817 – 1820 годах, вплоть до южной ссылки поэта. Пушкин предстает перед нами в окружении многочисленных друзей, в круговороте общественной жизни России начала 20-х годов XIX века, в преддверии движения декабристов.