Его брови сошлись на переносице.
– Допустим, что я тебе верю, но этого недостаточно. Я хочу знать все…
– А что означает «все»? – прервал он ее.
Она набрала воздух в легкие, стараясь не потерять самообладание.
– Дело в том, что я ничего не помню! – сказала она потерянно. – Ты не вправе обвинять меня в том, что я в прошлом завела какую-то интрижку, и при этом не объяснить ничего.
– А зачем это нужно? Ведь это правда. Факты говорят сами за себя.
В горле у него что-то булькнуло.
– Не вижу никакого смысла ворошить сейчас дела прежних лет. Тем более неуместно это делать, исходя из твоего нынешнего состояния. Потеря памяти – это результат дорожной аварии, в которой погиб твой жених. Сейчас не время обсуждать причины нашего развода или события, которые ему предшествовали.
– Но…
– Доктора уверены, что твоя амнезия связана со смертью жениха, а об этом ты не хочешь вспоминать. Что же касается меня, то я совсем не знал этого человека и потому ничем не могу тебе тут помочь.
– Однако любая деталь, касающаяся моего прошлого, может внезапно оживить мою память и помочь мне вспомнить все. Разве не так? – взорвалась Эрни.
– Не согласен. – Он оторвался от окна, сделал несколько шагов и встал за спинкой кресла-каталки. Теперь она не могла его видеть.
– В конце концов, такой разговор может отрицательно подействовать на тебя. Зачем сейчас искушать судьбу и слушать, что скажут тебе люди? Доктора уверены, что только время поможет тебе восстановить память, Эрни. Поэтому тебе придется научиться терпению.
То, что он сказал, явилось в сущности простым повторением слов доктора Филдса. Она это уже слышала. Расстроившись, Эрни сжала пальцы в кулачки. Неужели медики не заинтересованы в том, чтобы к ней вернулась память? Они же знают, что какая-то часть ее сознания боится тех пяти прожитых лет. Как же ликвидировать этот провал? Ну да, они уповают только на то, что она сама преодолеет мучающие ее страхи и сама докопается до того, что произошло и почему она лишилась памяти.
– Однако Норман и я были помолвлены и, очевидно, рассчитывали на счастье! – воскликнула она. – И почему дорожная авария стала причиной моей амнезии? Факт его гибели не должен был повлиять на мою способность помнить. Видимо, какая-то другая травма в моей жизни послужила главной причиной… – Она остановилась, внезапно сообразив, какой смысл вкладывает в свои слова, но было поздно. Он сразу же откликнулся:
– Травмой была наша женитьба, – заключил он вместо нее. – Ты это собиралась сказать?
В его голосе появились хриплые нотки, а Эрни в растерянности молчала.
– Тебе не следует волноваться из-за того, что испытываешь мои нервы, – сказал он. – Раньше тебя это не трогало.
– Я… я не имела в виду…
– Я знаю, что ты имела в виду! – Он тихо выругался сквозь зубы. Эрни сжалась в кресле, устремив взор в окно. Она чувствовала, как его пальцы с силой впились в спинку каталки.
– И все же, – заговорила она, – меня… меня удивляет, что ты решил навестить меня при таких обстоятельствах; снова пришел, несмотря на все то, что наговорил в прошлый раз. Я…я не упрекну тебя, если не захочешь прийти сюда снова. – Она смотрела на свои руки. В ожидании его ответа Эрни вся напряглась, в горле что-то болезненно сжалось.
– Неужели ты не понимаешь, что посылать меня куда подальше просто жестоко?
Она вскинула голову.
– Согласна! Однако мне не хочется, чтобы ты появлялся здесь лишь из-за ложного чувства долга…
– Долга? О, мой Бог! – усмехнулся он. – Никакие резоны долга, которым я, конечно, стараюсь следовать, не могут идти ни в какое сравнение с моим желанием навещать тебя. Несмотря на всевозможные причины, я следую прежде всего своим собственным убеждениям, – заключил он.
Она сразу же насторожилась.
– Позволь, значит, ты допускаешь существование каких-то иных мотивов?
Он покинул свое место за креслом-каталкой и стал прямо перед ней. Его губы сложились в забавную гримасу.
– У тебя, Эрни, очень живое воображение. Ты всегда любила отыскивать во всем какой-то скрытый смысл.
– Тогда почему ты пришел, когда все ясно? Ты что?..
– Преследую какую-то иную цель? – перебил он, предвосхищая ее мысль.
– Но ты только что сказал…
Он нетерпеливо крякнул и почесал в затылке.
– Разве недостаточно того, что ты находилась при смерти после этой проклятой аварии? Ты была моей женой, черт возьми! – Он снова отвернулся к окну.
– И все же… – не сдавалась Эрни. Она откинулась на спинку кресла, заметив необычную интонацию в его голосе.
– И все же ты упрямо считаешь, что я преследую какие-то свои интересы?
Его голос приобрел угрожающий оттенок.
– Я тебя… не понимаю.
– По всей вероятности, до тебя еще не дошло, что ты ежемесячно получала от меня чековый перевод, который фиксировался на твоем банковском счете.
Его слова вызвали у нее очередной прилив беспокойства.
– Мне выделялось ежемесячное содержание? Но я ничего не знала об этом! Я считала… У меня сложилась уверенность…
– Какая? Ты думала, что живешь на собственные доходы?
– Да.
– Полагала, что зарабатываешь на продаже своих картин?
Его тон действовал ей на нервы.
– Именно. Я зарабатывала, как ты говоришь, на картинах, – жестко произнесла она.
