Бывший Булка и его дочь - [8]
Как ошпаренная выскочила из воды!
Странно: переплыв Молочную, Лида словно бы и расколдовала её. Тростники росли себе да росли — как раз довольно интересное, а вовсе не зловещее растение. И почему обязательно змеи? В этих краях, между прочим, ни змей, ни комаров, ни оводов — в общем, ничего кусачего!
Лида отправилась дальше, однако никакого кладбища крабьего не открыла. Вместо этого очень скоро началась какая-то колония. А вдали, отделённые широким полем дикой степи, стояли домики, росли деревья — сельцо…
Наверное, в этой колонии тоже ходили слухи, что где-то за рекою Молочной раскинулось крабье кладбище… Лида усмехнулась и смело ступила на территорию чужого поселения. Какая-то женщина оттирала песком закопчённый казанок — тут, как и в Лидином государстве, еду варили и жарили на кострах. Мальчишка лет двенадцати-тринадцати, который, скучая, читал книжку, поднял голову, сквозь тёмные очки стал разглядывать Лиду.
Лида повернулась к нему спиной, постояла некоторое время у самой кромки воды, будто бы что-то там рассматривая, в морской дали, и пошла купаться. Про себя Лида решила, что если он тоже пойдёт, она с ним познакомится. Мальчишка не пошёл… Как потом выяснилось, это был довольно-таки бесцветный типчик, скукота-иваныч по имени Женя Сидоров. Они с Надей раз или два брали его на малозначительные дела. А может, дела оттого и становились малозначительными, что в них участвовал этот Женя Сидоров. Но в эту минуту она ещё ничего такого не подозревала и потому шла, чуть раскачиваясь, и довольно-таки картинно водила пальцами по гладкой тёплой воде.
Азовское море в тех местах — сплошное раздолье для купальщиков: с утра до вечера оно парное, дно — песочек, глубина подбирается медленно. Уходишь от берега метров на пятьдесят, а тебе всё по грудку. Кто даже совсем не умеет плавать, и то не боится. А Лида умела… Она шла и шла всё дальше от берега, потом поплыла, распуская медленные волны, глядя, как за зелёным чистейшим и мягким стеклом воды работают её руки.
И ещё одна есть странная и хорошая особенность у Азовского моря в этих местах — мели. Для пароходов они, конечно, вещь довольно-таки дрянная, а для людей — лучше не бывает!
Плывёшь прямо в открытое море, не боишься, не оглядываешься назад. Потому что метров тридцать проплыл — остановка, можно отдохнуть. Вода тебе едва по пояс. Отдохнул, плыви дальше. Метров через пятьдесят новый отдых. Лида так и плыла: одна мель, вторая, третья… Уже берег был далеко. На последней мели, до которой добралась она, вода была выше, чем по грудь. Но Лида хотела показать тому мальчишке, какой он дурак, что не пошёл с ней купаться. И поплыла.
И сразу пожалела… А вдруг там больше не будет отдыха? Сколько же это может продолжаться? И так забралась чуть не на середину моря!
Но очень уж ей не нравилось отступаться. И в тех случаях, когда всё-таки она делала это, Лида долго потом не любила себя и обзывала трусливой крысой.
Сейчас она плыла, и ей было страшно. Честное слово, любому было бы страшно! Сами подумайте: до берега больше километра. А если шторм? Говорят, осенью здесь бывают жуткие штормы: всё море вверх дном переворачивает, рыбаки тонут… Рыбаки! Взрослые дядьки!
Уже несколько раз она пыталась ногой достать дно. Уже вода казалась вязкой, словно замешанной на клею, и было холодно. Лида легла на спину, как учил её батянька, раскинула руки. Страх мешал ей отдыхать! Теперь она повернула бы назад, да чувствовала: обратно ей не доплыть!
Она всё дальше уходила в открытое море, умоляя себя не бояться и с каждым гребком всё больше приходя в отчаяние.
Вот и подумаешь, кем лучше быть — смелой или трусливой!..
Лида судорожно хватала воздух раскрытым ртом и выплёвывала воду, которая всё чаще попадала ей в рот. И гребла деревянными руками — от берега, от берега… Потом ей казалось, что если б пришлось плыть ещё хоть метров двадцать, она бы не дотянула. Впрочем, так всегда потом кажется… Лида стояла совершенно одна посреди бесконечного, залитого солнцем моря. И вода едва доходила ей до колен.
Вдали белелись палатки чужой колонии, а за ними степь и мазанки, с красными крышами среди зелени, а ещё дальше тёмно-зелёные просторы виноградников — видно было далеко… И таким Лиде глупым показалось её кокетство перед тем мальчишкой. Вот утонула бы из-за какого-то дуралея!
И тут подумала: а пусть он на самом деле думает, что она утонула. Уплыла в море — и привет! А потом, через денька три например, она снова там покажется… То-то он глаза разинет!
В общем, Лида решила не возвращаться на берег, а идти по мели в свою сторону.
И она пошла. И так странно было идти среди совершенно открытого моря. Рыбья мелочь, приплывшая покормиться и отогреться на отмели, разбегалась у неё из-под ног.
Нельзя сказать, что идти по воде очень уж лёгкое занятие. Но спешить Лиде было совершенно некуда. К тому же она чувствовала необыкновенность своего положения. И знала, что душа её вряд ли ещё раз решится залезть в такую даль. Это ясно: Лида была здесь первый и последний раз в жизни!
«Подводный остров. Мой подводный остров. Вот я уйду с него, и здесь останутся только рыбы…»
