Бывшие люди. Последние дни русской аристократии - [56]

Через два месяца Лиля Шереметева пришла к Голицыным в слезах: ночью в Наугольном доме были арестованы ее сын Николай, племянник Борис Сабуров и Дмитрий Гудович. Аресты положили начало процессу, известному как «дело фокстротистов». Множество людей, включая почти всех, кто танцевал фокстрот на Спиридоновке или участвовал в балах в Наугольном доме, были арестованы, в том числе престарелый распорядитель балов Владимир Гадон. Сестра Галины фон Мекк Люси отправилась на фокстротный вечер с молодым поэтом и попала в облаву; все мужчины были арестованы и многие отправлены на Соловки. Единственная семья, которой не коснулись аресты, были Голицыны.

Николая Шереметева выпустили, и он вернулся в Наугольный дом. Вскоре туда вновь пришли, на этот раз не для арестов, а чтобы объявить, что дом необходимо освободить в три дня. Не имея возможности в такой короткий срок перевезти куда-то имущество, Николай, Юрий Сабуров и Андрей Гудович вытащили мебель и десятки баулов, ящиков и коробок с антиквариатом на улицу и распродали прохожим за бесценок. Шереметевы жили в Наугольном доме три столетия. Все рухнуло в три дня.

Лиля не могла этого более выносить. Она решила заключить фиктивный брак с другом ее последнего мужа, латвийским дипломатом бароном Будбергом. Будберг, Лиля и четверо ее младших детей – Наталья, Петр, Мария и Павел – отправились в Ригу, на московском Белорусско-Балтийском вокзале их провожали десятки друзей и родственников и два тайных агента ОГПУ. В Риге Будберг предложил заключить настоящий брак, но Лиля отказалась, и он вернулся в Москву. Одно время Лиля с детьми жила в поместье своих родителей, позднее семья перебралась в Париж, а затем в Рим.

Дочь Лили Елена решила не ехать с матерью и братьями. Ее муж Владимир не хотел оставлять Россию и родителей, и они только что создали собственную семью. Елена снова увиделась с матерью только через сорок два года, во время краткой поездки в Рим, и вскоре после этого та скончалась.

Николай тоже остался: он был влюблен. Цецилия Мансурова, двадцатисемилетняя красавица с пронзительными карими глазами и пышными волосами, была восходящей звездой вахтанговского театра, где Николай только что получил работу. И хотя она была замужем и на шесть лет старше, Николай не устоял перед ее чарами и стал упорно за ней ухаживать. Одаренный музыкант, красивый и обаятельный, Николай быстро завоевал сердце Цецилии, и вскоре они уже жили вместе в комнате при бывшей конюшне во дворе театра, а позднее переехали в квартиру в кооперативном доме Вахтанговского театра в Большом Левшинском переулке. Уход Цецилии от мужа не произвел скандала; скандальным оказалось ее еврейское происхождение. «Многие находили это необъяснимым, – писал Сергей Голицын, – граф Шереметев женился на еврейке!» Именно благодаря Мансуровой Николаю удалось быстро выйти из тюрьмы: она просила за него кого-то из тех, кто имел большие связи, и ее красота и обаяние сделали свое дело. В следующие годы ей не раз придется вызволять таким образом своего любимого, встречаясь с Каменевым, Бухариным и Калининым. Один из музыкантов, коллег Николая, вспоминал, что, когда его мать, братья и сестры уезжали из Москвы, Николай порвал свой паспорт на глазах у Цецилии в доказательство своей преданности. Они прожили вместе всю жизнь, связанные любовью друг к другу и общей страстью к музыке и театру.

Аресты по «делу фокстротистов» продолжались. Весной 1924 года Анна Сабурова, Мария Гудович и почти все их дети – Борис и Юрий Сабуровы, Дмитрий, Андрей, Варвара и Меринька Гудович – оказались в Бутырской тюрьме. ОГПУ начало следствие с выяснения политических взглядов арестованных. В годы НЭПа слова о лояльности к советской власти, как правило, гарантировали быстрое освобождение из тюрьмы или ссылки. Многие заключенные получали приговоры, в просторечии именуемые «минус шесть», в соответствии с которыми им запрещалось жить в шести крупнейших городах СССР – Москве, Петрограде, Киеве, Харькове, Свердловске и Тбилиси, – а также во всех приграничных районах СССР. Арестованные, на вопрос о политических взглядах отвечавшие, что они монархисты, отправлялись на несколько лет в лагеря. Анна Сабурова была выслана на три года в Калугу, ее дочь Ксения последовала за ней; Борис и Юрий получили «минус шесть» и были высланы на три года в Ирбит на Урале. Отбыв наказание, братья вновь получили «минус шесть» и в 1927 году переехали в Калугу. Мария Гудович и ее дети Меринька, Андрей и Дмитрий также были высланы в Калугу, затем обосновались в Царицыне. Вышвырнув Шереметевых из Наугольного дома, ОГПУ теперь изгоняло их и из столицы.

В Бутырской тюрьме содержались революционеры и смутьяны, выступавшие против царской, а затем и советской власти, включая Нестора Махно, Феликса Дзержинского, Варлама Шаламова и Александра Солженицына. В этих стенах побывал даже Гарри Гудини, исполнивший рискованный побег из Бутырки в 1908 году. В 1924-м многие заключенные, в том числе Николай и Кирилл Голицыны, содержались в камере № 8, которую называли «нашим дворянским колхозом». Здесь Кирилл получил возможность познакомиться со множеством пожилых дворян и свести близкую дружбу с молодыми – Дмитрием Гудовичем и Сергеем Львовым. Владимир Трубецкой провел в Бутырке два месяца, после того как вместе с другими дворянами был арестован в Сергиевом посаде в декабре 1924 года.