Бюро. Пий XII и евреи. Секретные досье Ватикана - [6]
Однако в Риме об этих тревожных событиях стало известно еще до отчетов Бурцио. В середине августа монсеньор Войташшак отправил в курию письмо с просьбой дать ему benestare («разрешение») на занятие предложенной должности>4. Узнав о поступке Войташшака, потрясенный кардинал Мальоне набросал на отчете Бурцио короткий вопрос: «Quid agendum?» («Что делать?»), после чего отправил его Пию XII.
Материалы Исторического архива не оставляют сомнений, каким было отношение Пия XII к епископу, который попрал принципы христианской веры, милосердия и справедливости ради сотрудничества с нацистами. Монсеньор Тардини, секретарь Бюро, отразил душевное состояние Пия XII во время аудиенции 20 августа 1940 года в разборчиво написанной карандашной пометке: «Святой отец не без беспокойства наблюдает…»>5.
Ответ, который Бурцио получил из Рима, был категоричен: «…оставаясь в рамках протокола, дайте четко понять епископу Сцепузио [Спиша][2], что Святой Престол не без беспокойства наблюдает за тем, как в текущих обстоятельствах представители клира занимают должности, возлагающие на них политическую и нравственную ответственность»>6.
Как и всегда, эти предписания преисполнены дипломатической сдержанности. Однако выражение папы «не без беспокойства наблюдает» и повтор слов самого Бурцио о «политической и нравственной ответственности» отчетливо показывают, что решение Войташшака вступить в эту должность было воспринято далеко не однозначно. Бурцио донес содержание письма до Войташшака и добавил от себя лично, что «священникам неуместно занимать посты в учреждениях и правительстве»>7.
Однако 13 августа Войташшак направил папе Пию XII другое официальное письмо, в котором содержалась «смиренная просьба» разрешить ему занять новый пост, и сознательно преуменьшил его значение, поскольку пост представлял собой лишь «почетную должность»>8. Войташшак благоразумно не упомянул того факта, что членов Государственного совета постоянно призывали голосовать за конкретные меры против евреев. Это письмо было доставлено монсеньору Бурцио и переправлено в курию 21 августа – в тот день, когда она дала свой отрицательный ответ на первый запрос Войташшака.
Впрочем, в Риме еще не знали, что 6 августа, за неделю до отправки папе своей «смиренной просьбы», Войташшак, не дожидаясь разрешения Святого Престола, самоуверенно согласился вступить в должность и принес присягу как член Государственного совета. Со «смиренной просьбой» к папе он обратился уже после принятия решения. Иными словами, он солгал. В таком поведении можно усмотреть расчетливый ход Войташшака и его присных с целью добиться у Ватикана письменного согласия – нацисты и фашисты не преминули бы извлечь выгоду из такого трофея.
После того как 21 августа Святой отец ясно обозначил, что «священникам неуместно занимать государственные должности», монсеньор Войташшак должен был бы подчиниться и добровольно отказаться от поста.
Но что делать, когда обнаруживаешь, что тебя предали свои же? Святой Престол, несомненно, был раздосадован, оказавшись поставленным перед фактом, но ему ничего не оставалось, как смириться с этим. Поэтому ответ, отправленный из Рима 9 сентября 1940 года, был вежливым, но сухим: «Его Святейшество сообщает, что не противится тому, что монсеньор Войташшак принял назначение на должность члена Государственного совета»>9.
Эту формулировку стоит пояснить. Обычно свое согласие на тот или иной запрос папа выражает словами nulla osta, которые означают, что у него нет возражений. В данном случае папа ограничился тем, что не стал противиться – на дипломатическом языке это значит, что он при этом не одобряет таких действий.
В целом Святой Престол не может вмешиваться в вопросы управления или субординации другого государства. Кроме того, согласно прежнему Кодексу канонического права утверждение священников на государственные посты относилось к прерогативам местного епископата, а не понтифика или его дикастерий>10. Не приходится сомневаться, что многие в римской курии хотели бы вмешаться в критическую ситуацию, но правила этого не позволяли.
Дав намеренно сухой ответ, Святой Престол преследовал цель не скомпрометировать себя. А его составители, упомянувшие только Войташшака, старались не создавать прецедента, которым впоследствии могли бы воспользоваться другие священники, относившиеся к нацистам с симпатией.
На той же неделе поверенный в делах в Братиславе монсеньор Бурцио отправил в Рим новый отчет>11, в котором дал свой личный анализ последствий официальной встречи между президентом Тисо и Гитлером. По мнению Бурцио, нацисты стали обхаживать Тисо после того, как разочаровались в словацком правительстве, прежде всего в бывшем министре иностранных дел Дюрчанском, который попытался сохранить независимость Словакии и ограничить меры против евреев. «Нацистские руководители обвинили господина Дюрчанского в попытках защитить евреев – именно в этом некоторые наблюдатели усматривают подлинную причину его отставки», – пишет Бурцио. И делает мрачный прогноз: теперь, после ухода Дюрчанского, против евреев «очень скоро будут приняты радикальные меры»
