Бюро находок - [48]

– Она наверняка знает не меньше, чем ее сверстники в Германии. В степях школы размещают в деревянных летних домиках, а в селениях проводятся такие же стационарные занятия, как у нас. А вот той школе жизни, которую пройдет малышка в юрте, этому не научат ни в одной школе. Что касается безлюдных территорий, их можно преодолевать пешком, а можно и в седле, в давние времена некоторые башкиры держали по шестьдесят и более лошадей, бывало что дети и на свет появлялись прямо в седле, так сказать. Кстати, стоит упомянуть, что у них там есть свои университеты, и значительные, к примеру в Уфе.

Генри подошел к сестре и шепнул ей на ухо:

– Славный мужик, он мне нравится.

Барбара прошептала в ответ:

– Я его один раз уже слышала, мама меня сюда притащила, мы не уставали удивляться.

Оба не спускали глаз с юрты и думали о Федоре, toi вел себя пока тихо и, судя по всему, сконцентрировался на рассказе экскурсовода, ведь речь шла о его родине и его соплеменниках. Неожиданно они вздрогнули, да и все туристы обменялись удивленными взглядами – из юрты полились звуки флейты, поначалу неуверенные и слегка вибрирующие, временами они звонко взбирались вверх, ненадолго зависали там и внезапно обрывались, чтобы потом, после нового зачина, излиться в безудержном веселье. Радость звучала в этой музыке, может быть, радость пробуждения. «Что это с ним? – взволнованно думала Барбара. – Почему он играет, что он хочет нам сказать?» Экскурсовод перешагнул через заграждение, оторопело посмотрел на девочку, только сейчас, вероятно, заметив отсутствие флейты, выпрямился и решительно откинул полог юрты. Все еще держа флейту у губ, наружу вышел Федор, успевший напоследок издать ликующий звук – это мог быть торжествующий клич парящей над степью птицы, и вернул курай девочке. Все пребывали в полном замешательстве, сменившемся радостным ликованием, с которым группа встретила Федора, большинство посчитало его игру удачной режиссерской находкой, все зааплодировали и еще долго продолжали приветственно махать ему и хлопать в ладоши. Федору ничего не оставалось, кроме как поклониться, что он и проделал на игривый манер, чем вызвал только усиление аплодисментов и возгласы «бис!». Барбара хотела подойти к нему, чтобы выразить свой восторг, но ее опередил вахтер; улыбнувшись, он тут же принял официальный вид и спросил:

– А вы, собственно, кто такой?

– Я позволил себе переступить порог родного для меня жилища, я родился в тех краях, – объяснил с довольной улыбкой Федор, – дело в том, что в такой вот юрте прошло мое детство.

Вахтер пытливо посмотрел ему в лицо, заморгал, и его губы расплылись в широкой улыбке. Его растущее восхищение искало выхода, и когда он окончательно убедился, откуда родом посетитель, он произнес вполголоса:

– Добро пожаловать! Добро пожаловать в наш музей! – и, обращаясь к группе, сказал: – Дамы и господа! У кого еще есть вопросы, тот может получить на них ответ из первых рук, среди нас посетитель, прибывший как раз из этих дальних краев.

Он пожал Федору руку и разрешил даме, интересующейся школьным образованием, сделать снимок. Услышав, что все сведения о Башкирии попали в самую точку – «ни добавить, ни исправить», как выразился Федор, экскурсовод поклонился. Вдохновленный похвалой, он поинтересовался, не собирается ли Федор подольше задержаться в их городе; в таком случае он был бы рад вновь увидеть его в музее, можно было бы вместе зайти в кафе, там всегда найдется тихое местечко для задушевной беседы. Федор не стал связывать себя обещанием, а лишь произнес:

– У меня такое впечатление, что вы уже бывали в Башкирии.

– Пока еще нет, – ответил, смутившись, экскурсовод, – но, может, еще получится, попью кумыса, говорят, чудесный напиток.

– Это и в самом деле волшебный напиток, – подтвердил Федор, – у нас считается, что молоко кобылицы развивает мускулы и придает коже блеск, а еще оно помогает сохранить хладнокровие.

Барбара взяла его за руку и сказала с улыбкой:

– Это именно то, что мне надо, может, организуем бизнес?

– Тогда я сделаю новый коктейль и начну им торговать, – вмешался Генри, – кумыс с водкой, название подыщем, а для начала можно было бы назвать «Баво», сокращенно «башкирская водка».

– У тебя бывали идеи поинтереснее, – уколола брата Барбара и предложила еще разок взглянуть на сцену из киргизской жизни, а потом поехать домой.

Они распрощались с вахтером, каждый пожал ему руку. Молча поглядели на киргизскую экспозицию и потом еще долго молчали в машине. И лишь проехав большой кусок пути, Барбара почувствовала потребность высказаться; она начала медленно, как бы разговаривая сама с собой и подыскивая ответ на волнующие ее вопросы:

– Я не знаю, Федор, что чувствует человек, будучи далеко от дома, в чужой стране, когда он вдруг оказывается перед знакомой картиной, неожиданно видит срез родной жизни. Наверняка ты испытал при этом необычные чувства, так ведь? Могу себе представить, что человек другими глазами смотрит на место, где он родился, не знаю, как именно, но думаю, что по-другому хотя бы уже потому, что само собой напрашивается сравнение.

Она вдруг спросила его прямо в лоб: