Быть гением - [30]
Как стать ближе к Мунку
С Мунком вы уже близки: вы наверняка хоть раз в жизни делали селфи и уж точно хотя бы в школьные годы читали Достоевского. Фёдор Михайлович — любимый писатель Мунка, а селфи — его изобретение. Эдварду выдал фотоаппарат врач-психиатр, и художник направил объектив этого чуда техники на то же, что препарировал в своей живописи, — на себя самого. Кроме незамысловатых селфи, встречаются оригинальные версии: например, «себяшка» в ванне в образе Марата с картины Жака-Луи Давида (у Мунка, кстати, и живописный вариант «Смерти Марата» есть).
Если фотографии уже переполнили память вашего смартфона, Достоевский вреден для вашего душевного здоровья, а стать ближе к Мунку всё равно хочется, прочтите роман его друга Станислава Пшибышевского «Homo Sapiens»: когда-то именно на страницах этой книги Мунк впервые прибыл в Россию — точнее, не сам Мунк, а его литературный образ. С самим художником и его наследием наши соотечественники познакомились позже.
Хотите встретиться с дальним родственником Мунка? Переходите к четвёртому герою. Между прочим, Мунк гордился тем, что на одной из выставок их картины висели рядом. Соседство его картин с полотнами третьего героя ему тоже было приятно!
Восьмой герой
Знаете, у России и Мексики ведь много общего. Наверное, потому я так люблю Россию. Ну, взять хотя бы коммунизм, матриархат и культ смерти. Вы хотите поспорить? О да, русские любят спорить! Но скажите мне, не у вас ли в центре столицы лежит мёртвый коммунистический вождь? Разве не Россия на 69 лет стала страной победившего интернационала? Не говорю уже о том, что многих ваших знакомых вырастила мама.
Я тоже унаследовал характер от матери. Она, что называется, converso, то есть еврейка, которая приняла христианство. Convertir значит «менять», и я на 80 % состою из этой врождённой тяги к изменам, этого иррационального духа противоречия, как вы на 80 % состоите из воды.
Я мексиканец, еврей, атеист, коммунист, уродливый кусок мяса весом 150 килограммов и откровенный бабник. Я не скрываю это от женщин, а они всё равно мечтают выйти за меня замуж. Рожают детей. Иногда почти одновременно с моими любовницами. Нет, сначала, конечно, я им не нравлюсь: репутация огромного людоеда, для которого совокупление — дело не интимнее рукопожатия, бежит впереди меня. Да, первые минут пять я им ужасно не нравлюсь…
Кстати, моя жена — русская. И любовница — тоже (https://qrgo.page.link/FbbkX). Я живу в Париже, дружу с Модильяни — он даже пишет мой портрет. Вместе с Пикассо мы разрабатываем законы синтетического кубизма, пока Мексика захлёбывается кровью своих детей.
В моей стране бушует революция[47] — за семь лет она убьёт каждого восьмого мексиканца и подарит выжившим свободу от диктатуры, свободу, дорого доставшуюся и потому особенно ценную. Как бы вам объяснить…
Вот представьте: вы с друзьями живёте в очень красивой золотой клетке. В ней грязно, серо и пахнет помоями. Но клетка и правда красивая, модная, а-ля франсе, и те, кто сидит поближе к кормушке, даже сыты. А теперь представьте, что вы, потеряв в бою множество друзей, вырвались на свободу. Что вы будете с этой свободой делать?
Не знаю, как вы, а я возвращаюсь домой и вступаю в Мексиканскую коммунистическую партию. На дворе 1917 год, и мой народ принял единственно верное решение — вернуться к истокам. Моё время войдёт в историю как «мексиканский ренессанс», только в отличие от итальянцев[48] мы возрождаем не эллинистическую культуру, а нашу, доколумбову. И вот уже европейскую архитектуру сменяет национальная, женщины надевают народные костюмы — длинные многослойные юбки, тяжёлые украшения и кружевные блузы, а прилавки на ярмарках заполняются сахарными черепами в розовой глазури[49].
В плавильных котлах наших сердец под бесперебойный рокот пламенных моторов национализм, коммунизм, ацтекское язычество, мексиканское христианство и здоровый атеизм рождают искусство, которое скоро покорит, ха-ха-ха, капиталистическую Америку, так что сам Нельсон Рокфеллер закажет мне фреску. Ну, не смешно ли?
Да-да, я коммунист, хожу на митинги, выкрикиваю лозунги, пишу фрески о революции 1917 года. Я был в Советском Союзе, стоял на мавзолее Владимира Ленина во время парада (https://qrgo.page.link/vDNR1) — и я же три года почти безвылазно живу в Америке, работаю на крупных заказчиков — на компанию Форда, к примеру[50], — хожу на званые ужины к лоснящимся капиталистам и расписываю Рокфеллер-центр.
А то, что национализм не помешал мне пересидеть революцию во Франции, вас не смутило? — Да просто я на 80 % состою из врождённой тяги к изменам. Моя любовь прямо пропорциональна боли, которую я стремлюсь причинить любимому существу. И не важно, Родина это, партия или женщина.
Вот, вот и она! Заносчивая девчонка с пачкой холстов наперевес. Она без стеснения говорит, что я — величайший художник Мексики и ей важно моё мнение. Она наклепала тут несколько картинок и хочет знать, что я об этом думаю. Есть у неё талант или нет?
Я внимательно рассматриваю эти маленькие кропотливо выполненные картинки, в основном автопортреты, и понимаю, что величайшим художником Мексики я пробуду совсем недолго…
Мягкие навыки – необычайно популярная сейчас тема, но необходимы они были всем и всегда, даже когда о них не говорили так много. Ни один художник не смог бы добиться успеха, просто отточив умение наносить краску на холст. Босху помогало умение рассказать историю (сторителлинг), Ван Гога вдохновляло японское искусство (кросс-культурная коммуникация), а Дали умело создавал личный бренд. Искусствовед Зарина Асфари предлагает учиться навыкам, наблюдая за великими художниками. Согласитесь, куда приятнее развивать в себе клиентоориентированность, зная, как она помогла Рафаэлю отвоевать место под солнцем у Микеланджело и Леонардо.
Встречи с произведениями подлинного искусства никогда не бывают скоропроходящими: все, что написано настоящим художником, приковывает наше воображение, мы удивляемся широте познаний писателя, глубине его понимания жизни.П. И. Мельников-Печерский принадлежит к числу таких писателей. В главных его произведениях господствует своеобразный тон простодушной непосредственности, заставляющий читателя самого догадываться о том, что же он хотел сказать, заставляющий думать и переживать.Мельников П. И. (Андрей Печерский)Полное собранiе сочинений.
Воспоминания участника обороны Зимнего дворца от большевиков во время октябрьского переворота 1917 г.
Михаил Александрович Бакунин — одна из самых сложных и противоречивых фигур русского и европейского революционного движения…В книге представлены иллюстрации.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.