Былое, нынешнее, грядущее - [10]

– Здесь кто-то есть...

Подхватив её на руки, Искра шагнула в проход, и они очутились в Белых горах: Лебедяна не могла не узнать родную землю, даже одетую ночной мглой. Вокруг молчаливо дремали снежные вершины, а впереди раскинулась долина, в которой серебристо мерцала лента реки. Искра опустила Лебедяну на живой, душистый ковёр из горных цветов. Платок упал с плеч княгини Светлореченской, и она осталась в одной сорочке. Тяжёлая и тёплая рука Искры ласкала её плечо, скользнула ниже, на бедро.

– Ты моя... Моя. Ладушка, лебёдушка белокрылая! – шептала женщина-кошка, касаясь горячим дыханием губ Лебедяны.

Голос её стал мурлычущим, бархатным, и опять тело Лебедяны заныло сладким желанием, но дальше поцелуев она не позволила зайти ни себе, ни Искре. Совестно ей было перед мужем. И ласков он был, и заботлив, и щедр на дары... Но разве купишь любовь подарками? И разве измеряется она в золоте да каменьях? Искра лишь вздохнула и мягко, целомудренно прижала княгиню к себе, поцеловала в лоб. Так и просидели они до рассвета, обнимаясь и рассказывая друг другу о себе. Семья Искры осталась на юге Белых гор: родительница-кошка, овдовевшая и взявшая себе новую супругу, две родные младшие сестры и две сводные. Родительница Искры тоже служила Огуни, но в каменотёсном деле. Хотела она и Искру на свою стезю привлечь, но у той проявился иной дар – не к камню, а к золоту, серебру и самоцветам. Выучилась она, нашла заброшенную кузню на склоне поросшей сосновым лесом горы и устроила там мастерскую. Поработала, нажила кое-какой достаток, встала прочно на ноги, построила домик в горах... Настала пора о своей собственной семье подумать.

– Привели меня знаки во дворец князя Искрена... Сперва думала я, что какая-то из девушек-работниц мне в жёны уготована, но как только тебе в глаза глянула – поняла всё. Как обухом меня по голове оглушило, а сердце, едва найдя свою ладушку, сразу разбилось. Ладушка-то моя и не дождалась меня, замуж вышла...

Искра вздохнула, а Лебедяна, пряча слезинки в уголках глаз, прижалась к её плечу. Даже запах родным был, и княгине хотелось вечно вдыхать его, прильнув к белогорской мастерице всем телом. Каждый вздох впитывать, каждое слово ловить, ресницы губами щекотать и по голове гладить...

– Прости меня, родная моя... У самой сердце рвётся и кровью исходит. И как теперь быть, не знаю.

– Не плачь, Лебёдушка. – Искра ласково мурлыкнула, прильнула щекой к щеке Лебедяны. – Буду любить тебя издали да украшения для тебя делать, только это мне и остаётся.

– А мне, мне что делать? – с подступившим к горлу горьким комом воскликнула княгиня. – Опостылел мне супруг, хоть и ни в чём не виноват он... Когда выходила за него – как будто люб был, но теперь понимаю: не любила его никогда. Не знала я, что такое настоящая любовь, как она выглядит и что с сердцем творит. Но не виноват он, что ошиблась я! Добр он ко мне, любит и заботится, как же я предам его? Да и не простые мы люди, а княжеская чета. Пример народу жизнью своей должны подавать... Тошно мне становится, Искорка, как подумаю обо всём этом!

– Попроси у мужа развод – небось, отпустит, ежели и впрямь добр и любит тебя, – сказала Искра. – Когда любишь истинно, счастья для любимого желаешь...

– Не знаю, Искорка, не знаю, – содрогнулась Лебедяна – то ли от свежего горного ветра, то ли от тревоги за свою судьбу. – Боюсь, так великодушно любить Искрен не умеет.

– Нешто жена его собственность? – нахмурилась Искра. – Чай, не купил он тебя. А ежели подарками попрекать станет – так отдай ему всё. Хоть голой-босой уходи – я тебя, как княгиню, одену. Не роскошествую я, мне одной много не надо, но для тебя ничего не пожалею. Нужды и отказа ни в чём знать не будешь.

– Ох, ладушка, – только и смогла вздохнуть Лебедяна. – Сердцем чувствую, не отпустит меня Искрен.

Посветлел восточный край неба, вершины гор озарились бледным светом, а они всё говорили. Лебедяна уж с ног валилась от усталости, ночь напролёт не спав, но и от Искры оторваться сил не было. Казалось, приросла она к ней душой и сердцем: попробуешь отнять – кровь хлынет...

– Уморилась ты, лебёдушка моя белокрылая, – с грустной лаской молвила Искра. – Спать-почивать пора тебе...

– Вставать уж скоро, – простонала Лебедяна, склоняясь на её плечо. Тело ломило от дремотной истомы, хотелось сжаться в комочек и спать, спать целую вечность...

Провалившись в сон, она уже не почувствовала, как Искра закутала её в свой кафтан, шагнула в проход и перенесла в её покои. Поутру князь так и не узнал, что его супруга всю ночь где-то пропадала.

Лебедяна не выдержала месяц до готовности заказа. Тоска по Искре звала её в Белые горы, и однажды ночью, когда все спали во дворце, она перенеслась в свой родной край – а вернее, к Искре. Кольцо открыло ей проход к домику в горах. В окнах света не было: видно, Искра уже давно отдыхала. Княгиня присела около мерцающего росой цветника, вдохнула чистый, тонкий запах, коснулась влажных чашечек рукой. Совестно было тревожить усталую после рабочего дня мастерицу, но желание увидеть её жгло сердце сильнее, и Лебедяна толкнула незапертую дверь.