Былины - [12]

Одна из главных особенностей былинных мотивов — их обобщенно-художественная природа. В основе мотивов лежит преобразованный коллективной фантазией, обработанный специфическим былинным языком социальный, исторический, культурно-бытовой опыт народа. Обобщения неизменно окрашены условностью, фантастикой, идеальным началом, поскольку суть эпоса — не в реальном воспроизведении действительного, а в воплощении эпического героического идеала. Соотношение реального и условно-эпического можно хорошо показать на примере мотивов сватовства. Целый ряд типовых мотивов может быть сопоставлен с нормами брака и свадьбы в родовом обществе и в патриархальной среде. Справедливо указывают, например, что мотив поисков суженой («единственной») за пределами своего микромира в конечном счете воспроизводит нормы экзогамного брака (то есть совершаемого только между членами разных родов), которые предусматривали выбор жены в строгих пределах. Эпические мотивы брачных испытаний также в основе своей связаны с правилами свадебного обряда. Мотивы борьбы героя-жениха с представителями рода невесты отражают и реальные коллизии действительности и особенно некоторые моменты обряда. Аналогии можно было бы продолжить, но следует сразу же обратить внимание на резкие несоответствия между схожими внешне эпическими мотивами и реальностью жизни и обряда. Главное несходство состоит в том, что в былинах (как и в эпосе других народов) сватовство из нормального, благополучно завершающегося действия, сопровождаемого обрядовой игрой, превращается в героическое событие, где жених не играет, а ведет напряженнейшую борьбу, проливает кровь, совершает поступки, в реальности невозможные. То, что в обряде выступает в порядке поэтической метафоры, в эпосе принимает вполне материальный облик: жених действительно выстраивает за одну ночь терема, бьется с претендентами, спасает суженую от похитителей и т. д.

Приведенный пример до известной степени типичен для эпоса: в нем неизменно на первый план выступают конфликты, оказываются в непримиримом противостоянии враждебные силы, герой проходит множество жестоких испытаний, проявляет максимум способностей, обнаруживает возможности и силы, которыми никто больше не располагает, побеждает в физическом и нравственном смысле, причем победа его неизменно служит общей пользе — она добыта ради благополучия народа, земли, семьи. Былинные сюжеты от начала до конца строятся с ориентацией на раскрытие смысла, характера конфликта, на утверждение торжества героя.

Условность как один из принципов былинной сюжетики выражается в подчеркнутом несоответствии сюжетных ситуаций, мотивов ситуациям реально-бытовым. На такой условности, например, строится вся та часть былины о Ставре Годиновиче, где князь Владимир пытается установить, верны ли утверждения его дочери, что сватающийся к ней чужеземный жених — на самом деле женщина.

В сущности, любой мотив в былине условен, то есть не соответствует эмпирической реальности. Конечно, характер таких несоответствий различен. Например, условность мотивов, связанных с приходом татарского посла к князю, с предъявлением им ультиматума и т. д., относительна: мы можем говорить, что в данном случае историческая реалия получила эпическое выражение, при котором многие подробности ушли, многое было сжато, но самая суть коллизии сохранилась. В других случаях имеет место условность фантастическая (действие на киевлян свиста Соловья).

Особенно показательна условность в изображении поведения людей в известных ситуациях: татарский царь доверяет Василию Игнатьевичу свои войска, причем делает это трижды; князь Владимир отправляется в кабак, чтобы привлечь к борьбе с татарами богатыря-пьяницу; татарский царь, чтобы вернуть дань, садится с русскими послами за шахматную доску... Следует подчеркнуть, что имеет место не просто нарушение правдоподобия обстоятельств, но что в былинах им последовательно противостоят ситуации, мотивы, поведение, эпически организованные, эпически осмысленные, заданные.

Условность и фантастика ведут нас в специфический эпический мир, где господствуют свои представления о действительном, возможном, должном, свои отношения и нормы, свой язык общения. Время от времени в этот мир условности, фантастики вплетаются реалии, почти не претерпевшие трансформации, и это порождает особенный художественный эффект. Такова, например, психологическая подробность в былине о возвращении Добрыни на свадьбу своей жены, связанная с горестными переживаниями матери, никак не свыкнувшейся с мыслью о гибели сына, и там же — гневные слова Добрыни, укоряющего Алешу главным образом за то, что тот причинил столько горя матери богатыря. А как выразительно характеризует боярскую спесь эпизод в былине о Хотене, когда Часова жена в гневе обливает вином шубу матери Хотена, осмелившейся заговорить о возможности брака между их детьми. А с какой поэтической силой рисуются в былинах картины прихода татарских полчищ, обступающих Киев! Можно не сомневаться, что мы имеем дело с изображением реально увиденного.

В былинных текстах без труда обнаруживается некоторое количество реалий, так сказать, вторичного порядка, — то есть не связанных прямо с сюжетом, не всегда обязательных, располагающихся на периферии повествования, но тем не менее по-своему окрашивающих его: таковы штрихи северной русской или сибирской природы (покрытые валунами поля, речные и морские мели — «лудья»), реалистические детали одежды, вплетающиеся в почти сказочные описания, обстановка крестьянского жилища, орудия труда и т. д.