Были 90-х. Том 2. Эпоха лихой святости - [16]

Но однажды Мила вместе с дочерью и с суммой около нескольких миллионов долларов исчезла.

Однако «бывалые» были спокойны, ведь старик-отец оставался, он у них был кем-то вроде заложника. Бандиты очень заботились о старике и, конечно, стерегли его — он же был их единственной надеждой на получение своих «кровных».

Ах, ошибались бандиты — знатоки людской психологии! Как выяснилось позже, квартира, в которой проживал старик, была уже Милой продана, и несчастный старик выписан (естественно, за взятку) с этой жилплощади. Они и не знали о том, что когда старик узнал о предательстве дочери, он включил газовую колонку… А они ведь так берегли его — как зеницу ока! Охрана у подъезда день и ночь стояла!

Они и похоронили «деда», как называли его. И в ресторане справили поминки по нему, хоть был он не только самоубийцей, но и евреем.

— Такая сука чтоб была, чтоб родного отца… — меланхолично-пьяно рассуждал, сидя в собственном ресторане за поминальным столом, один из кредиторов.

— А еще еврейка! Вот времена настали, когда ничего святого даже для жидов не осталось, — пораженно сокрушался давший Миле триста тысяч «беспредельщик».

Так закончилась одна из многочисленных страшных историй этого страшного времени, с участниками которой Асе пришлось непосредственно соприкоснуться.

Лариса Петрашевич

Монреаль (Канада)

В начале — середине 90-х работала переводчиком с македонского и сербскохорватского языков (до развала Югославии).

Педиатрическая поэма

Она была очень, очень известным педиатром в Москве. О взращенных под ее досмотром здоровых детишках (ранее хворых) ходили легенды.

Шел 1991 год, то есть время было особое, раскуроченное. Но, оказывается, и в этой свистопляске странных событий кое-кто рожал детей. Я, например.

Сыну было полгода, когда у него начались аллергические реакции на младенческую еду, плюс всякие другие моменты, совершенно нормальные, но волнующие молодую мамашу и доводящие ее до полноценных панических атак (а вдруг с моим ребенком кошмар и беда, а я живу себе и в ус не дую?).

И конечно же, такая мамаша ни за что не поверит участковому педиатру и отвергнет его заключение как чудовищное и нежизнеспособное.

И вот тогда знакомая рассказала мне о ней, о великом педиатре Нине Павловне (допустим, звали ее так). Тут же добавила, что она уже давно на пенсии и ни в поликлинике, ни дома не принимает. Единственное, что возможно при таких обстоятельствах, — договориться о выезде на дом.

Я позвонила. По голосу я поняла, что Нине Павловне невероятное количество лет, и даже на мгновение заколебалась: а ну как она в безнадежном маразме и не будет ли оплошностью подпустить ее к ребенку?

Но Нина Павловна хоть и скрипуче, но отчетливо объявила, что может приехать при условии, если ее привезут-увезут на автомобиле плюс 25 рублей за консультацию.

В 1991 году, скажу я вам, это было капец как недешево. Но я согласилась.

Ее доставили и ввели. Лет ей было конкретно за 80. Сухая, согбенная, крохотная. С палкой и чуть трясущейся головой. Осмотрев ребенка, она тут же перечислила мои ошибки и сказала, что нужно делать только так, как она скажет (императивно).

Попросила тетрадь и собственноручно (мне, как безмозглой мамашке, не доверила пера) расписала буквально все: как кормить, чем кормить, как и когда купать, сколько гулять — на кучу листов. Взяла 25 рублей и была транспортирована до места жительства на легковом автомобиле (упросила знакомого, дай Бог ему здоровья, — такси мне тогда было не потянуть). Жила педиатр, кстати, в одном из очень престижных домов в самом центре Москвы.

В дальнейшем я действовала по тетрадочке — и все аллергии и мелкие болячки отступили. Затраченные 25 рублей окупились сторицей, потому что Нина Павловна была действительно гениальным детским врачом.

* * *

Прошло, может, года два. У одной моей приятельницы образовались некоторые проблемы с ее младенцем, и, услышав мой рассказ о Нине Павловне и ее волшебных индивидуальных записях, она стала умолять разыскать ее во что бы то ни стало.

Номер телефона я по безалаберности потеряла, а поэтому обратилась к той самой знакомой, которая в свое время мне его и дала.

Услышав, что я ищу Н.П., она горестно вздохнула и сказала, что поздно: какое-то время назад умерла старейший педиатр.

Да, лет ей было немало, удрученно заключила я.

(А эта моя знакомая жила в том же самом великолепном доме, что и Н.П., то есть была ее соседкой). Она мне ответила, что нет, совсем тут и не в годах дело.

Оказывается, светило педиатрии, великая Н.П., жила со взрослым внуком, с которым находилась в сложных отношениях (поэтому и не принимала на дому, а сама ездила по младенцам).

Однажды внук выставил ее из дому среди ночи (возраст, напомню, 80+) и сказал, чтоб ее ноги здесь больше не было — потому что охренеть как надоела.

Ноги действительно больше не было, поскольку утром соседи обнаружили легендарную Нину Павловну уже несколько часов как умершей возле мусорных баков у того самого дома, где в свое время она получила квартиру за значительный вклад в советскую педиатрию.

Вот оно, «заграничное»!

Ната Хаммер

Москва

До 90-х годов — переводчик. После 90-х — преподаватель, турагент, директор международных программ, домохозяйка, писатель.