Сьюзи отошла на тротуар и оценивающе посмотрела на результаты своих трудов. Щит был кривоват, как и улыбка Брэйди. Она с трудом оторвала взгляд от его фотографии. Ну почему он так красив, почему так хорош на вкус, так силен и так здорово целуется? Черт, черт, черт.
Думай о Тревисе, приказала она себе. Но, думая о Тревисе, она видела сына спящим на груди Брэйди, видела, как он подпрыгивает на коленях Брэйди, видела его сияющее при виде Брэйди личико, слышала, как он кричит «папа» все тому же Брэйди.
Когда Сьюзи наконец вернулась, Брэйди в конторе не оказалось. Записка на двери сообщала, что он вернется позже. Сьюзи вздохнула с облегчением и накинулась на работу, притворяясь, что ничего не случилось.
Зазвонил телефон. Сьюзи вздрогнула и испытала острое разочарование, когда оказалось, что это не Брэйди. Где же он? Как он? Бросив на стол документы, она заметалась между обоими кабинетами. Телефон зазвонил снова. Карла из аптеки.
— Сьюзи, передашь Брэйди, что его лекарство готово?
— Какое лекарство?
— Ну, ты же знаешь, он сломал палец.
— Сломал палец?
Сьюзи чуть не уронила телефон. О Господи, она сломала ему палец на ноге. Ее затошнило от угрызений совести.
— Болеутоляющее. Брэйди был утром у доктора Хэллера, и тот позвонил и заказал для него лекарство. Сказал, что Брэйди заберет, но шериф не заезжал.
Добрая старушка Карла, как всегда, держала руку на пульсе Хармони и его обитателей.
— Ты имеешь в виду…
— Я слышала, что он в баре и уже пропустил несколько стаканчиков.
Сьюзи повесила трубку, заперла контору и поехала в аптеку, расположенную на той же улице. Забрав лекарство, она проехала еще три квартала до угла. Одного взгляда ей хватило, чтобы обнаружить Брэйди за столиком в глубине бара. Он сидел, сжимая в руке кружку пива, закинув на столик правую ногу в толстом белом носке.
— Посмотрите-ка, кто пришел! — воскликнул Брэйди, взмахнув рукой. — Присаживайся, дорогая, и выпей со мной.
Дорогая? Он точно пьян.
— Нет, спасибо, — отказалась она. — Я пришла извиниться.
— За что? За то, что поцеловала меня?
Сьюзи нервно сглотнула и оглянулась. Кровь бросилась ей в лицо. Неужели он нарочно повысил голос, чтобы его услышал весь бар?
— Нет. За то, что уронила молоток тебе на ногу.
— Значит, ты не жалеешь, что поцеловала меня? — громко спросил Брэйди, улыбаясь во весь рот.
Ее колени подогнулись, и она упала на стул, надеясь, что Брэйди перестанет делиться воспоминаниями со всем миром.
— Не могли бы мы забыть о том, что случилось, и поговорить о твоей ноге?
— С ногой полный порядок. До тех пор, пока я на нее не наступаю.
— Как ты сюда пришел?
— Не помню.
— Как доберешься до дома? Брэйди пожал плечами.
— А кто собирается домой? Там никого нет.
Брэйди Уилсон, убежденный одиночка, говорит, что не хочет домой, так как там никого нет?
— Тебе не кажется, что хватит пить? — спросила Сьюзи, заметив на столике полдюжины пустых кружек.
Он отрицательно замотал головой и снова отхлебнул темного пива.
— Я пришла только для того, чтобы отдать тебе твое болеутоляющее, но не оставлю тебя здесь в таком состоянии.
В конечном счете это ее вина. Она уронила молоток на его ногу. Он переживет поцелуй, но как быть с его сломанным пальцем?
— Пошли. — Сьюзи поднялась. — Обопрись на меня. Я отвезу тебя домой.
Брэйди опустил ногу на пол, и Сьюзи помогла ему встать. Он обвил рукой ее плечи и заковылял на улицу, тяжело опираясь на нее. Сьюзи открыла дверцу. Брэйди с трудом втиснулся на пассажирское сиденье, согнул ноги, лицо его исказилось от боли.
Сьюзи представила, как Брэйди в своем большом доме не может добраться до кухни, с трудом ковыляет в ванную… И все это из-за того, что она сломала ему палец!
— Может быть, тебе лучше поехать ко мне?
Брэйди опустил боковое стекло, подставил лицо прохладному вечернему воздуху, почувствовал, что начинает трезветь. Поехать к ней домой? Если он не мог оторваться от нее в конторе, что произойдет в ее доме?
— Лучше не надо.
— Тебе не следует оставаться одному. Кроме того, я несу ответственность за то, что случилось.
— Не сомневаюсь, — сказал он, пытаясь разглядеть в полумраке ее профиль.
— Я говорила о молотке.
— А я говорил о том, что ты меня поцеловала.
— И ты еще смеешь повторять, что я тебя поцеловала! Ты, кажется, забыл, что сам начал. Ты первый меня поцеловал.
— Я не забыл. — Одно воспоминание о ее губах, ее прекрасных грудях, прижатых к его груди, возродило неудовлетворенное желание. — И не жалею о том, что случилось. Я жалею, что поставил тебя в неловкое положение.
Сьюзи остановила машину перед домом матери.
— Перестань чувствовать себя виноватой.
— Не указывай, как я должна себя чувствовать.
Через несколько минут Сьюзи вернулась с Тревисом. Увидев Брэйди, малыш завизжал от радости, и, несмотря на боль, Брэйди улыбнулся, вспомнив, как его назвали папой. Дети — чудо. Во всяком случае, этот ребенок. Вообще-то других он не знал. Малышей не интересует, кто кого поцеловал первым и кто в этом виноват. Они просто радуются или печалятся. Если они счастливы, то смеются, а если грустят, то плачут.
Когда они приехали, Брэйди открыл дверцу и выставил ногу. Отстегнув Тревиса от автомобильного сиденья, Сьюзи направилась к дому.
