Быль о матросе Кайде и его товарищах - [6]
— Ты на «Малой земле» хорошо воевал, — сказал Кайда. — А в нашем отряде, сам знаешь, выделиться трудно! И заметку ты непременно напиши!
— Далась тебе эта заметка, нашёл писателя! О чём же мне писать?
— Напиши, с каким чувством идёшь в десант.
— Так бы сразу и сказал. Напишу. А теперь умоемся свежей водицей.
Оба встали.
Прохоров хотел положить руку на плечо Кайде, но не достал. Заглядывая снизу вверх, весело заметил:
— Ну и здоровенный же ты, Малютка. Чем только тебя мать кормила?
— Галушками, Ваня, да пампушками, — усмехнулся Кайда.
В тылу у врага
В ночь на десятое сентября 1943 года батальон погрузился на катера и мотоботы.
Семнадцать автоматчиков — два отделения — разместились на моторном баркасе. «Морской охотник» вёл его на буксире.
Катера вышли на Кабардинский рейд и заглушили моторы. Стало тихо. Отсюда видна была «Малая земля». Там, как всегда ночью, раздавались взрывы, трещали пулемёты, взлетали ракеты, бороздили воздух трассирующие пули.
И вдруг всё кругом загрохотало, засверкало. Побережье Цемесской бухты осветилось. Снова заведены моторы, и катера рванулись вперёд, ведя за собой на буксирах мотоботы и баркасы.
Командир отделения Лычагин приказал мотористу:
— Приготовься!
Катер прорвался сквозь огневую завесу и оказался в бухте. С кормы катера раздалась команда:
— На баркасе заводить мотор! Буксир рубим! Кругом рвались вражеские снаряды. Катер, лавируя, ушёл вперёд, а баркас остался на месте. Мотор чихнул и заглох.
Раздался голос командира:
— Немедленно завести мотор!
Но завести его мотористу никак не удавалось.
Вражеские снаряды разрывались всё ближе и ближе, от фальшборта[1] летели щепки.
— Ложись на дно! — дал команду Лычагин. И снова приказ мотористу: —Немедленно завести мотор!
Кайда пробрался к матросу, спросил:
— В чём загвоздка? Давай помогу.
Прошло ещё несколько минут, и они вдвоём завели мотор. Но тут в борту появилось несколько пробоин, в них хлынула вода.
Бухту затянуло дымом и гарью. Моторист растерялся, не зная, куда направить баркас.
— Давай прямо! — крикнул ему командир. — Не крутись на месте!
Баркас напоролся на струю пуль. Моторист отвернул правее. И вот полузатонувший баркас ткнулся в берег. Десантники мигом выскочили из баркаса, но сразу же пришлось залечь. Пулемётный огонь прижал их к самой кромке берега.
При свете ракет автоматчики определили, что высадились они гораздо правее того места, где должна высаживаться вся рота. Подвёл мотор, а моторист не смог правильно определиться. Но матросы его не винили. В таком пекле, когда кругом рвутся снаряды, свистят пули и осколки, где дым гуще, чем при дымовой завесе, растерялся бы самый опытный штурман.
Где-то поблизости во всю глотку орал немецкий корректировщик. Мины и снаряды стали рваться всё ближе и ближе. Понятно, их засекли, тут оставаться нельзя.
Снова взвилась ракета. Командир дал команду:
— Впереди большая воронка! Бегом туда!
Ракета погасла. Автоматчики добежали до воронки, разместились в ней все. Вражеский корректировщик продолжал орать. Вскоре мины стали рваться вокруг воронки. Вот мина угодила в самый центр, взметнув грязь со дна. Одному автоматчику осколком перебило ноги. Прохорову царапнуло ключицу, Кайде — левую ногу.
Ещё одно-два попадания — и всем крышка. Когда вспыхивали ракеты, резко выделялось здание электростанции. Можно добежать туда. Но впереди проволочное заграждение, а на проволоке подвешены мины. Как преодолеть такое препятствие?
И тут вскочил Иван Прохоров и громко сказал:
— Братва, если я погибну, считайте меня коммунистом.
Матросы не успели опомниться, как он бросился к проволочному заграждению. Вот он подбежал к нему, поднял руку. И вдруг раздался оглушительный взрыв.
Автоматчики замерли. Поступок товарища всех потряс. Кайде хотелось крикнуть: «Ваня, дорогой Фергана! Зачем ты это сделал? Ведь нашли бы мы выход!..» Но он сдержал себя, да и горло у него перехватило.
Проход в проволочном заграждении обозначился ясно.
— За мной! — приказал командир и бросился вперёд.
Автоматчики вслед за ним. Проволочные заграждения уже позади. И тут на земле они увидели Прохорова. Все молча остановились, постояли над ним, склонив головы. И также молча побежали дальше. Только Кайда задержался. Он всё надеялся, что Прохоров жив. Нет, убит их Фергана… Кайда тяжело вздохнул, выпрямился и побежал вслед за товарищами.
Пулемётная и автоматная стрельба раздавалась на электростанции и в районе цементного завода.
Отделение сержанта Лычагина направилось к цементному заводу. Другое отделение — к электростанции. В населённом пункте, где приходилось драться за каждый дом, надо было действовать мелкими группами. В такой сложной обстановке каждый десантник был сам себе генерал, должен был сам принимать решения.
От стены к стене, от камня до камня пробирались десантники к заводу, стреляли короткими очередями.
На рассвете они вбежали в небольшой цех. Крыши не было, вместо неё натянута металлическая сетка.
— Что будем делать? — спросил командир и испытующе посмотрел на товарищей.
Перед ним было всего пять автоматчиков, среди них Владимир Кайда, Анатолий Лысов, Николай Копотилов. Лица у всех потемнели от дыма, осунулись.
