Быль о матросе Кайде и его товарищах - [3]
И Кайда уже без опаски шагнул в третью комнату. И тут его схватили за плечи. Он услышал приглушённый голос:
— Рус, сдавайся!
Что делать? Вырваться у него сил хватит. Но гитлеровцы тут же выстрелят. Впрочем, если они сразу не стали стрелять, значит, им нужен пленный. Попасть в плен? Ни за что! Да сколько же их? Как будто трое.
И вот решение принято. Кайда кричит:
— Здесь фрицы! — и бросается на пол, увлекая за собой гитлеровцев.
Два гитлеровца навалились на Кайду, но он успел выхватить финку. Началась рукопашная схватка. Кайда, лёжа, расправился сначала с одним, потом с другим. Он совсем забыл о третьем, и фашист — сильный, рослый молодчик — умудрился набросить ему на ноги крепкую верёвочную петлю. Кайда оказался в ловушке.
К счастью, в это время в комнату вбежали Лысов, за ним ещё два матроса. Они бросились на гитлеровца, повалили и связали его, потом распутали ноги Кайды. Он поднялся, вытер потное лицо и сердито сказал:
— «Язык» им, видите ли, понадобился… не на того напали.
А Лысов, усмехаясь, добавил, показав на связанного гитлеровца:
— Пошёл по шерсть, а вернулся стриженым.
Пленный испуганно смотрел на Кайду и повторял, заикаясь:
— Гитлер капут…
Кайда брезгливо поморщился:
— Заканючил. Надо, братки, отвести его к командиру.
На полпути начался артиллерийский обстрел. Матросы залегли между камнями. Поднялись, когда стало тихо.
— Пронесло, — с облегчением сказал Кайда. — Никого не зацепило?
— Да нет, — отозвался Лысов, — все целы. Поднимайся! — крикнул он пленному.
Фашист не шевелился. Кайда нагнулся и сказал:
— Осколок от фашистского снаряда угодил ему прямо в лоб. От своих получил.
Он вынул из его кармана документы:
— Отнесём в штаб.
…В полуразрушенном доме матросы обнаружили своих. Встреча была шумная, радостная. Выяснилось: группе приказано занять здесь оборону.
Было решено, что Кайда и его матросы останутся на день и пока тоже выберут себе позиции. Оказалось, что Уткин и Прохоров уже тут. — Уткин оборудует позицию для своего «максима», а неподалёку от него пристроился и Прохоров с противотанковым ружьём.
Кайда разыскал Уткина — он сидел под стеной, покуривал, прикрывая ладонью огонь цигарки. Кайда подсел к нему, закурил.
— Ты чего так тяжело дышишь? — спросил друга Уткин.
— Умаялся, до сих пор не отойду, — признался Кайда.
Когда он обо всём рассказал, Уткин заметил:
— Правильно сделал, что бросился им под ноги и сбил. Иначе подстрелили бы. А теперь давай перекусим, пока есть время. Уже светает, денёчек будет у нас горячий. Пообедать, верно, не придётся.
Рассвело. Тишина длилась недолго. Её нарушили гитлеровские пушки и миномёты. По всей Станичке на берегу рвались снаряды и мины. По стрельбе можно было определить, что гитлеровцы точно не знают, где десантники заняли оборону. Но вот стрельба прекратилась, и с разных сторон появились группы гитлеровских солдат. Они перебегали от дома к дому, прочёсывали каждый квартал.
Кайда повернулся к Уткину и сказал:
— Прощупывают, где мы заховались и крепко ли.
Он улёгся поудобнее и изготовился к стрельбе.
Застрекотали автоматы — наши и немецкие. Послышались взрывы гранат.
Десантники подпускали фашистских солдат на близкое расстояние и почти в упор стреляли в них, забрасывали гранатами.
Пришла пора пустить в ход автомат и Кайде с товарищами. На их позицию шло десятка два гитлеровцев. После первого залпа фашисты отступили и спрятались за домами.
На земле остались лежать восемь гитлеровцев. Кайда отметил:
— Этим капут.
Враг обнаружил, где заняли оборону куниковцы. Фашистские корректировщики сработали быстро. После обстрела на куниковцев ринулись солдаты. Дело доходило до рукопашных схваток. Гитлеровцы отступали, потом снова обрушивали на десантников снаряды и мины.
Куниковцы раскусили тактику врага. Сразу после отбитой атаки они меняли огневые позиции. Снаряды и мины падали туда, где их уже не было.
Тогда гитлеровцы стали разрушать дом за домом. Атака следовала за атакой. Прилетели «юнкерсы» и сбросили бомбы на рыбозавод, на несколько зданий.
Матросы уже перестали считать, сколько раз им приходилось переползать из развалины в развалину и отбивать атаки. Лица у всех почернели и осунулись. Одежда была в грязи, на коленях и локтях ободралась.
Стемнело. Матросы вздохнули облегчённо.
— Выстояли! — с торжеством заявил Кайда.
— Вот только патронов и гранат осталось маловато, — заметил Уткин. — Что-то тихо стало, братки. Самое время вздремнуть. Ведь сутки не спали и наползались вволю. Давайте разыщем командира взвода и попросим разрешения войти в уцелевший дом — там бы мы обсушились и поспали.
— Чует моё сердце, — сказал Кайда, — что отдыхать не придётся… Ведь десант есть десант.
Так оно и оказалось. Появился лейтенант Карманов. Лицо у него как у всех, осунулось, обмундирование тоже было в грязи. С ним пришли пять матросов.
— Все живы и здоровы! — обрадовался лейтенант. — Молодцы: дрались хорошо, умело. Но отдыхать, друзья, не придётся. В отряде большие потери. Ещё неизвестно, прибудет ли пополнение этой ночью. Нам поставлена задача: группе матросов проникнуть в глубину фашистской обороны левее школы, узнать, какими силами располагает враг.
