Быль о Кобе - [4]

Понял Коба, что по другому надо дело вести. И решил тогда пусть в каждой губернии, в каждом городе свой Коба будет. И пусть они смотрят, чтоб всем хорошо было. А сам Коба за этими Кобами приглядывать будет. И закрутилось всё по новому. Народ стал с каждым годом жить всё лучше и лучше. Но Кобе и этого мало, созвал он людей творческих и говорит: «жить стало лучше, теперь надо, чтоб жить стало веселее, дерзайте!». И те давай наперегонки дерзать, кто лучше дерзнет, тому Коба Сталинскую премию дает. Но ведь творческие люди- народ несерьезный, хулиганить начали. Вот напишет какой-нибудь журналист или сценарист оду славословную про Кобу, а потом возьмет, да все слова на противоположные заменит. Сидит, смеется, безобразник. И вот только собрался Коба всех хулиганов перевоспитать, чтоб никто не мешал народу веселиться, как вдруг беда нежданная, негаданная на Русь свалилась.

Появился на западе импотент голосистый, Адольфом прозываемый. И возомнил он себя Зигфридом новым. Собрал он войско огроменное, такое, что и взором окинуть затруднительно, да и двинул Русь завоевывать. Те, кто послабее, про такое дело услыхав, плакать начали. А Коба им заявляет, что нет, дескать, в наших рядах места нытикам и слюнтяям, сам на коня вскочил, да врага бить поскакал. Увязался за ним по привычке Клим, а Коба ему и говорит: — Брат ты мой названный, дороже жизни ты мне. Много подвигов мы вместе совершили, но сегодня расходятся наши пути. Ждет меня бой кровавый, тебя же о другом прошу. Раз ты такой дипломат искусный, то беги, зови подмогу. А коли сгину я в жаркой сече, то помяни меня добрым словом.

Утер Клим слёзы с глаз, поворотил коня, да и поскакал за подмогой. А Коба в битву ринулся. Несметно войско фашистское, да нет там таких богатырей, как у русских. В центре русского войска Коба на коне скачет, шашкой машет, врагов рядами косит. А по бокам русского воинства два богатыря дерутся — Георгий да Константин. Схватят фашиста покрепче за ноги да давай им размахивать. Налево махнут — улица, направо — переулочек. Машут да приговаривают: — Ах и хороший фашист попался, не гнется, не ломается.

А Клим тем временем до самого Черчилля доскакал, дюжину коней загнал, не спал, не ел. Да с порога заявляет: — Коба меня послал, помощи просит. — Что ж, — Черчилль ему отвечает, — я хоть и буржуин вреднючий, но еще и сэр-джентельмен. Коба мне жизнь спас, я ему тем же отплатить должен.

Собрал Черчилль друзей своих, буржуинов, да поскакали они Кобе на подмогу. Как раз к шапочному разбору успели. Добили сообща с русскими богатырями войско фашистское. А Адольф и сам от страху помер.

Разъехались буржуины по домам отдыхать, а Кобе покоя нет. С коня соскакивает, молоток хватает. Да кричит: — Восстановим Русь родную, чтоб краше, чем прежде, была!

Взялся весь народ русский за работу, засуча рукава. Строили, строили, и наконец построили. Возродилась Русь, будто ничего и не было. Живет на ней народ, радуется. А Коба голову ломает, как бы сделать, чтоб еще лучше было. В космос слетать что ли, на Альфу Центавра? И самому первым космонавтом стать, чтоб народу пример был.

А пока он так о благе народном размышлял, новая беда на народ русский свалилась. Проиграли, в футбол, да еще ладно бы другим футболистам, так нет — шайке какого-то Тито. Весь народ в горе, а один бывший футболист недоброе задумал. Он-то как рассуждал: — Если команда проиграла, то виноват тренер. Тренер — лучший друг футболистов. А лучший друг футболистов у нас в стране Коба. Значит он и виноват!

Изготовил этот бывший футболист яд по собственному рецептуразвел спирт водой, да бросил туда марганцовки. И дал Кобе выпить под видом красного вина. Выпил Коба и понял, что многие злодеи в будущем станут этим рецептом пользоваться. И почти не останется на Руси вина красного. Огорчился, да так от огорчения и помер. И закончилась эпоха.