Бык в загоне - [5]

— Тридцать минут, — казалось, на том конце провода вот-вот рухнут стены от неожиданного крика, — к вашему сведению, я еще в постели. Так что раньше, чем через час, не ждите.

Никитин протяжно вздохнул и, смиряясь с неизбежной потерей времени, сказал:

— Что с вами поделаешь, так и быть, сорок минут, но ни секундой дольше. Я ведь знаю женщин — где тридцать минут, там и час, а где час — там и все два.

— Договорились, — явно повеселев, воскликнула Татьяна, — буду через час.

Сергей хотел было что-то еще сказать, но вместо женского голоса трубка ответила короткими гудками.

Минут через пятьдесят в кафе вошла одетая с претензией на светскую элегантность броская молодая блондинка. Видимо, это и была та самая Татьяна. Беглым взглядом окинув зал, она без труда выделила стройную спортивную фигуру высокого молодого человека и, мило улыбнувшись, двинулась по направлению к нему.

— Антон? Еще раз добрый день, — нараспев промолвила она.

— Вы не хотите пройтись? — не отвечая на приветствие, почти утвердительно спросил Никитин. — Тем более погода сегодня нас так балует…

— Почему бы и нет?

Они вышли на булыжную мостовую Арбата и направились в сторону Калининского проспекта.

Стараясь казаться спокойным и безразличным, Никитин спросил:

— Татьяна, вам полный отчет или достаточно кое-каких подробностей, которые удовлетворят ваше любопытство?

— Мне просто интересно, как можно сжечь машину в центре города на охраняемой стоянке, не повредив при этом соседние автомобили? поинтересовалась девушка, заглянув собеседнику в глаза.

— Ну положим, упомянутое вами событие — это не моя заслуга, а местных сторожей, — ответил Никитин. — Больше вас ничего не интересует, я правильно понял?

— Пожалуй, вы правы. Да, кстати, — спохватилась Татьяна, — здесь оставшаяся сумма.

Она попыталась вытащить из дамской сумочки туго перевязанный пакет, завернутый в крафтовую бумагу. Никитин жестом остановил ее, а потом добавил:

— Сейчас мы с вами зайдем вот в эту милую лавчонку, купите себе что-нибудь, скажем, какую-нибудь безделушку. Когда будете расплачиваться, то оставьте пакет на прилавке, а я его спрячу.

— Ох уж эта конспирация, — улыбнулась Татьяна.

Они зашли в магазин сувениров и сделали все так, как просил Никитин. Когда они вновь вышли на улицу, он обратился к Татьяне с вопросом:

— Надеюсь, вы всем остались довольны? — и, выдержав паузу, добавил:

— Мне тоже было очень приятно иметь с вами дело. Ну что ж, до свидания.

Он повернулся, собираясь уйти.

— Погодите, Антон, — Татьяна взяла его за рукав куртки, — еще один, чисто женский, вопрос.

— ?

— Вам было страшно?

— Страх не входит в список оплаты моих услуг, — с некоторой отстраненностью произнес Никитин.

— Знаете, Антон, вы мне представляетесь именно тем мужчиной, о котором мечтает каждая девушка еще со школьной скамьи, — и несколько помедлив, добавила:

— А я вам нравлюсь?

— Это тоже не входит в мои услуги, если хотите, дам вам телефончик, где вас смогут удовлетворить, — он понимал, что груб с нею, и она действительно ему нравилась. Но он дал себе зарок не поддаваться женским чарам.

Как много известно случаев, когда из-за такой вот милой «кисы» сгорали лучшие профессионалы!

Будучи психологом по необходимости, а не по профессии, молодой человек знал, что достаточно небольшой грубости или насмешки, чтобы симпатия превратилась в злость и ненависть к нему.

Поэтому, изобразив на лице похабно-наглую гримасу, он произнес:

— У вас привлекательная обертка, но я уверен, что вместо сладкой шоколадки внутри жесткая карамель, — и желая поставить точку, высокомерно добавил:

— Да и потом, океанский лайнер никогда не войдет в воды сточного озера.

Развернувшись, Писарь пошел прочь. Ему не нужно было оглядываться, чтобы проверить, какое впечатление произвели на девушку его слова.

Вслед ему донеслось:

— Высокомерный болван, кретин…

* * *

Дойдя до Калининского проспекта, Сергей, порывшись в карманах, извлек двухкопеечную монету и опустил ее в телефон-автомат.

В телефонной трубке раздался хрипловатый старческий голос:

— Слушаю.

— Привет, Григорьич, это я, Писарь.

— Здорово, узнал тебя, — на том конце провода прокашлялись, — извини, прихворнул маленько.

— Весна на улице, — засмеялся Сергей, — пора выздоравливать.

— И не говори. Что, есть какие-то новости? — спросил Григорьич. — Или так позвонил?

— Хочу в гости подскочить. Может, привезти тебе чего?

— Папирос купи по дороге, — старик по привычке называл папиросами любые табачные изделия, будь то сигареты, трубка или сигары.

— Ладно, через полчаса буду, — сказал Сергей, вешая трубку.

Григорьич, или, если быть точным, Василий Григорьевич Корин, был очень авторитетный вор старой закалки. «В законе» он не был только потому, что имел семью и не хотел лишать себя мирских радостей. За свою первую отсидку еще в молодости он получил кличку Вася Доктор.

Корин тогда залез в квартиру к одному известному московскому врачу-кардиологу, у которого водились немалые деньги. Когда докторские ценности и деньги перекочевали в карманы грабителя и он собрался уходить, на пороге квартиры некстати возникла возвращавшаяся из магазина мать врача.

Увидев Васю, она громко вскрикнула и потеряла сознание. Падая, старуха разбила себе голову.