Бык из машины - [100]

Сдохну, понял Тезей. Сейчас сдохну.

Камера пыток, частный спортзал превратился в бойцовскую клетку. Тезей бился один против многих, и противников всё прибывало. Молочная кислота в измученных мускулах. Износ тканей. Смещение позвонков. Разрыв межпозвоночных дисков. Травма коленного сустава. Повреждение сухожилий вращательной манжеты плеча. Защемление нервов. Деформация шейных мышц. Растяжение связок. Враги нападали гурьбой и поодиночке, не гнушаясь запрещенными приемами, их имена наводили страх еще до того, как ты схватывался с ними вплотную, и наимельчайший из мерзавцев требовал самого пристального внимания, полной самоотдачи, битвы до последнего вздоха. Поддайся кому-нибудь, уступи инициативу, и остальные навалятся, затопчут, разорвут в клочья.

Информация, мелькнуло в воспаленном сознании. Каждый жим, толчок, рывок — информация. Каждое натяжение и сокращение, скручивание и разгиб — информация. Я не успеваю ее обрабатывать. Нет, ещё успеваю.

Надолго ли меня хватит?!

Пот заливал глаза. Было видно, что Синид продолжает двигаться, полностью копируя действия Тезея, но детали, подробности, черты лица, искаженного от напряжения — всё смыло едкой волной. Мышцы вопили от боли. Связки трещали, готовые порваться в любой момент. Дьявольский оркестр играл симфонию пытки на струнах сухожилий. Кожу под фиксаторами ободрало, по рукам текла кровь. Тезея опрокидывало на спину, вновь усаживало на сиденье, приподнимало, вынуждая стоять на полусогнутых в наклонной плоскости, прижимаясь к тренажеру спиной и затылком — убийственный аттракцион, карусель дядюшки Синида. Тезей уже мало что соображал — зверь, угодивший в силки, он весь отдался сопротивлению, желанию если не освободиться, то хотя бы уцелеть в вакханалии нагрузок и противодействий, и когда в мозгу началось землетрясение, он воспринял это как должное.

Землетрясение на Хиосе. Четыре балла ровно.

Землетрясение на Лемносе. Пять баллов без одной десятой.

Землетрясение в Салониках. Пять баллов ровно.

Землетрясение в Коринфском заливе. Пять и две десятых балла.

Землетрясение на Родосе. Пять и семь десятых балла.

Землетрясение в Додеканесе. Пять и восемь десятых балла.

Последним было трагически известное землетрясение в Колхиде. Десять баллов в эпицентре. Разрушение девятнадцати городов и трех сотен сёл. Гибель двадцати шести тысяч человек. Данные наложились на данные, информация на информацию, совпадая и корректируясь; конвульсии тела превратились в содрогание тверди, дублируясь на обоих тренажёрах, как зеркало дублирует мимику человека, глядящего в него. Весь разломы, оползни и кипящая лава, не видя, но догадываясь, что Синид вынужден следовать тем же путём, Тезей не сомневался, что умирает, таким резким был скачок от шести предыдущих землетрясений, использованных дедом для его зачатия, к колхидскому кошмару. От боли или восторга, но сперва он закричал, а потом лишь понял, что кричит не он.

— А-а-а!

Плечи инспектора не выдержали. Руки вылетели из суставов, как у пытуемого на дыбе, плечи деформировались самым отвратительным образом. Должно быть, разрыв мягких тканей причинял Синиду ужасную боль: он уже не кричал, а визжал на высокой, невозможной для мужчины ноте. Тяга продолжалась, не встречая сопротивления: лопнули связки, инспектора приподняло на сиденье, выгнуло дугой, травмируя позвоночник. Затылком Синид ударился о кронштейн, раздался треск, и вряд ли это трещала сталь.

— Стоп! — заорал Тезей.

Он знал, что программа не примет его команд, и все равно рвал глотку, не замечая, что его собственный тренажер прекратил требовать от него подвигов.

— Стоп! Стоп!!!

— Есть стоп.

— Убрать фиксаторы!

— Есть убрать фиксаторы.

Маньяк, безумец, наркоман конфликта, жертва экспериментов собственного отца — кем бы ни был инспектор Синид, он был честен в своих диких играх. «Bryareus» подчинялся победителю.

5 Тезей (финал)

— Входите, — сказал Тезей, даже не пытаясь подражать голосу Синида. Был домофон оборудован камерой или нет, но на всякий случай Тезей подошел ближе, чтобы в случае чего попасть в кадр. — Или бегите, если так вам больше понравится.

Прокруст долго молчал. Минутой раньше он подошел к входной двери дома и нажал кнопку связи. Похоже, камера все-таки была, потому что он смотрел прямо на Тезея, вернее, на его изображение. Лицо доктора оставалось спокойным, только в глазах появился неприятный блеск. Тезею показалось, что его взвесили на медицинских весах и сочли легким.

— Пожалуй, я войду, — согласился Прокруст. — Так будет лучше.

— Лучше?

— Да. Вы скоро поймете, почему. Но главное, так будет правильней.

— Вы знаете, как спуститься в спортзал?

— Знаю. Я уже бывал там. Мой сын жив?

— Нет.

— Хорошо, я иду.

— На двери зала цифровой замок. Вам открыть?

Тезей блефовал — и сорвал банк.

— Не надо, — ответил Прокруст. — Я знаю код.

Жестом Тезей велел Ариадне отойти в сторонку. Бледная как смерть, прокурорская дочка подчинилась без возражений: собрала гимнастические коврики в жиденькую стопку, присела справа от входа, в углу, подальше от тренажера с изувеченным телом Синида. Руки ее тряслись, она сложила их на коленях, передумала, скрестила на груди; опять передумала и сцепила пальцы в замок. Не вмешивайся, показал ей Тезей. Что бы ни случилось, не вмешивайся. Ариадна слабо кивнула. Ее покорность не нравилась Тезею — шок, ну конечно же, шок после стресса! Он предпочел бы обычную, взлелеянную годами и статусом стервозность, но с этим Тезей, увы, ничего не мог поделать. Вызвать доктора? Доктор спускается, доктор скоро придет.