Буйный Терек. Книга 2 - [122]

Чеченец кивнул.

— А также те самые кунаки, что вчера явились к нам от имама. Двое из них уже с утра уехали в Урус-Мартан, чтобы сообщить немирным о вашем приезде.

Подполковник Филимонов посмотрел в сторону переводчика.

— Успеют ли сообщить? В этой стороне могут быть всякие сюрпризы.

— Успеют, — спокойно произнес Клюге, — такие вещи здесь переносятся быстрей ветра. Как сказали посланцы Кази-муллы, он сейчас где-то недалеко от нас, верстах в шестидесяти отсюда. До последних наших постов вас проводит полусотня гребенцев, а там, — Клюге выразительно поглядел на Филимонова, — там аллах и имам оберегут вас от случайностей.

— Не бойсь, гаспадин апчер, имам писмо везем, имам гости будем, ни одна абрек, ни одна чеченски сволоч-жулик не трогает. Имам болшой слово имеет, — с уважением в голосе подтвердил переводчик, обращаясь к явно растерявшемуся подполковнику.

В начале второго часа дня конная группа из полусотни казаков, трех чеченцев, трех офицеров и переводчика-чеченца на рысях выехала из Грозной.

Несмотря на необычайность поездки и ожидавшуюся встречу с Кази-муллой, Небольсин никак не мог отделаться от воспоминаний о вчерашней ночи, неожиданного посещения Чегодаевой. Булакович ехал стремя в стремя с Небольсиным, тоже погруженный в свои мысли.

Местопребывание имама было не в ауле Урус-Мартан, как предполагал Клюге, а в четырнадцати верстах за ним, на хуторе Ичик. Урус-Мартан, как и Герменчик, и Цецен-аул, и многие другие сожженные Вельяминовым села, уже отстроились заново. Да и не представляло большого труда людям, окруженным вековыми лесами, под рукой у которых было все: и камень, и глина, и лес, — быстро отстроиться на месте сожженных домов.

На хуторе было людно. Посланец из Грозной еще засветло прибыл к имаму, сообщив, что русский генерал, в свою очередь, посылает письмо, которое привезут офицеры.

— Генерал сказал, что охраны у них не будет. Их охраной будет твое имя и честь, имам, — доложил чеченец.

— Они будут в безопасности, мы шихи, а не убийцы. Передай это, Авко, своим людям, и ты, Астемир, и ты, ших Шабан, скажите всем, что эти русские — наши гости.

— Будет сделано, имам, — ответили чеченские предводители.

Дагестанские мюриды и конные чеченцы в тот же час на конях поскакали навстречу русским, везшим письмо.

Не прошло и двух часов с момента, когда Небольсин и остальные посланцы Клюге выехали из Грозной, как закончилась русская сторона. За речушкой Тохку, где-то дальше впадавшей в Ямансу, полусотня казаков остановилась, так как из леса показались конные группы чеченских наездников, махавших куском белой материи и что-то кричавших.

Подполковник Филимонов, озираясь по сторонам, придержал коня, Небольсин и Булакович продолжали шагом двигаться к конным, от которых отделились двое. Они на галопе понеслись к русским.

— Обожди, кунак-апчер, моя вперед пойдет. Ты тут стой, ничего худа не будет, — остановив Небольсина, сказал переводчик и вместе с двумя ехавшими рядом с ним посланцами Кази-муллы поскакал навстречу чеченцам.

— Орда и есть… Ни порядка, ни субординации. Да те ли они, которых мы ждали? — все еще неуверенно сказал подполковник.

— Они самые, вашсокбродь, вон каким полотнищем машут, — успокоил его казачий сотник.

Чеченцы съехались, о чем-то шумно поговорили, и затем переводчик крикнул, махнув папахой:

— Казак стой своя места, апчер айда сюда… Имам гости зовет…

Когда трое вестовых и подполковник подъехали к чеченцам, Небольсин, Булакович и переводчик уже оживленно беседовали с конниками имама, высланными навстречу русским парламентерам.

Казачья полусотня должна была через сутки снова прибыть на это место и здесь ждать возвращения посланных.

Вековой лес, суровый, с уходящими ввысь кронами, закрыл небо, и только иногда, когда конная группа выезжала на редкие прогалины или переходила вброд речки, солнце озаряло землю, заливая светом почерневшие стволы чинар и насупленных, чем-то недовольных дубов. Потом конники снова исчезли среди стоявших плотной стеной лесных великанов.

— Сколько тут ни руби просек, дороги не будет, — подавленно сказал подполковник. Его угнетали тишина, и неподвижность огромных ветвей, и полутьма от переплетенных крон.

Чеченцы вели русских тропами, по которым вряд ли когда-нибудь ходил русский солдат.

Они торопились, стоянок почти не было. Иногда, спешившись, вели в поводу коней, пробираясь через вздутые, вылезавшие из-под земли толстенные корни могучих великанов, бесконечной сплошной стеной громоздившихся вокруг. Эти недолгие минуты служили отдыхом коням и давали возможность людям разогнуть спины и размять затекшие от долгой езды ноги.

Подполковник Филимонов, не привыкший к подобным поездкам, устал, да и Булакович, уже давно служивший в пехоте, отвык от подобной езды.

Чеченцы, как бы не замечая усталости русских, по-прежнему быстро двигались вперед, и только Небольсин, иногда по полдня не слезавший с коня, легко и свободно следовал за ними.

Часам к семи вечера лес стал гуще, закрылся черной пеленой. Мрачная тишина лишь изредка нарушалась цокотом подков, неловко стукнувшихся о корневища, да хриплым дыханием притомившихся людей.