Бустрофедон - [11]

«Полю с Тоней надо было взять с собой», — мелькнуло в голове Гели. Но она тут же сообразила, что им здесь нет места — не в этом странном жилище, а в этом городе, в этой второй смене.

Из приземистой двери на них выдвинулся человек. Все стандартные характеристики типа «брюнет», или «молодой», или «невысокий» отметались его основным свойством: он был горбун с выпяченной грудью, точно под ней прятались латы, и ростом не так уж и выше Гели. «Конек-горбунок», — подумала Геля.

— Привет, Костя, — сказала мама, совершенно не удивляясь. — А это Геля, моя дочка. Я тебе говорила.

Горбун кивнул и протянул Геле руку — белую, будто в бинтах, гибкую и с пальцами, как у марсиан в одной книжке. Геля опасливо взяла протянутое. Рука была влажной, но не потно, а как плохо вытертая после мытья.

— Хочешь рыбок посмотреть? — спросил Костя немного сдавленным и дрожливым голосом.

Геля кивнула. Она хотела не рыбок, а показать, что не боится горбатых. К тому же посещение соседа отдаляло пребывание рядом с тенью.

— Если не возражаете, — добавил новый сосед, обращаясь к маме.

Мама подтолкнула Гелю к Костиной двери.

— Она только что из деревни, — сказала мама. — Не видела ничего.

Геля слишком устала, чтобы опротестовать мамины слова. Она видела многое — например, Брянский лес. Из-за двери раздавались гудение и струение. Вдоль всей стены, разделявшей их квартиры, сверкали, показалось Геле, линзы, как в Москве. Только за ними находились не телевизоры, а плавали рыбы. Видимость была такая четкая и полноцветная, что Геля зажмурилась. И только подойдя вплотную, разобрала, что рыбы помещены в стеклянные незакрытые ящики с водорослями и камнями и освещены мощной лампой. Геля еще ничего не слышала о бустрофедоне, но отметила, что рыбные стаи в строгом порядке несутся от одного края аквариума к противоположному, неуловимо разворачиваясь, так что первая рыба становилась последней — и наоборот.

— Это аквариумы. Красиво? — напрашивался Костя на похвалу.

— Да, — сказала Геля осторожно, еще не разобравшись, как к этому относиться.

— Я тебе потом про всех расскажу. Они интересные, — пообещал горбун. — В каждом аквариуме своя порода.

— Когда — потом? — поинтересовалась Геля, не понимавшая этих откладок.

— Когда у вас все утрясется, — сказал Костя, кивая на стену.

— А что у нас трясется? — спросила Геля. — У нас дед кричит. Вам слышно?

— Мне нормально. А они нервничают, мечутся, — кивнул Костя на аквариумы.

— А вы кто? — спросила Геля.

— Я на заводе работаю, — сказал Костя. — И учусь на заочном. На математика.

Геля не знала, какое такое заочное, думала, от слова «очень».

— У меня по арифметике не очень, — сказала она, надеясь попасть в такт.

— Я помогу, — отозвался Костя.

Еще в углу Костиной комнаты Геля заметила красную лампу и диковинное сооружение.

— Это бачок для проявки, — сказал Костя. — Я фотографирую немного. По-любительски. «Зорким-4».

— Я пойду, — сказала Геля, вдруг осознав, что так тяготит ее уже давно. — Где у вас туалет?

Бабуль говорила, что не надо стесняться задавать такие вопросы, потому что терпеть вредно.

— За сараями, — сказал Костя. — Но ты одна не ходи. В кухне ведро стоит.

— Я на ведро садиться не умею, — сказала Геля.

— Ничего, научишься, — засмеялся Костя грудью, и Геля поняла, откуда у мамы взялся ее новый смех. — У меня отец с матерью в один год умерли, — прибавил Костя. — Привык. И ты привыкнешь.

— Я не хочу привыкать, — крикнула Геля себе под нос, боясь напугать рыб. — И жить тут у вас не хочу. У меня дом был сосновый. И стол как рояль. И рыб отпустите! На свободу!

— Они не могут жить на свободе, — продрожал голосом Костя.

Чтобы не заплакать, Геля выбежала через две двери. За третьей, ведущей на крыльцо, нашарила чей-то таз с тряпкой и наконец присела. Тряпка глушила звук и впитывала жидкость. Геле стало намного симпатичнее. Она поразмышляла, что теперь делать с содержимым таза, ничего не придумала, оставила так и отворила третью дверь.

На крылечной лавке сидел, поджав ноги под себя, человек. Она так сама усаживалась, когда читала.

«Он все слышал!» — холодея, подумала Геля.

Человек ломко вскочил ей навстречу. Высокий, рыжий, в пиджаке на голое тело и галошах на босу ногу.

— Все мелифлютика! — крикнул человек весело шатким голосом.

Геля намеревалась отступить, но таз за дверью остановил ее. Погибель от безумных рук казалась неминуемой, но на крыльцо вдруг вбежали две фигурки. Одна была мала, а другая — малой по колено.

— Аркаша, вали с нашего крыльца! — бесстрашно крикнул маленький побольше.

— Вали! — повторил маленький поменьше. — Флютика!

Рыжий сумасшедший прянул, прыгнул в снег и побежал к воротам, задирая ноги, точно по горячим рассыпанным блинам.

— Ты, что ли, жить будешь у нас на колидоре? — спросил побольше, натужно забасив фальцет первой ступени.

— Колидоле, — отзвучил поменьше.

Наученная Люськой историей с польтами, Геля не стала поправлять.

— Я — Геля, — представилась, чтобы закрыть тему грамматики.

— Геля! — радостно прокричал совсем маленький подвластное ему сочетание звуков.

— Я — Валерка, — солидно сказал старший. — А это Юрка, брат мой.

— Леля и Люля, — подхватил Юрка.