Бушующий ветер тьмы - [53]

Несколько лет назад нас было вдвое больше против саксов. Но мы понесли сильные потери и не успели заменить павших. Несколько лет мира не дали населению оправиться. Даже больше воинов требовалось против саксов и пиктов. Нас оставалось на защите все меньше и меньше. Может, священники были правы, и Конец света близок.

Руки обвили меня. Я вздрогнула и чуть не завопила, но узнала запах мужа. Смола и дым. Запах мужчины, много дней проведшего снаружи и в поле. Я расслабилась в его руках, он терся носом о мои волосы, тихо говоря на ухо:

— Как моя любовь и кроха внутри тебя?

— Ребенок беспокойный. Думаю, осталась пара недель до срока.

— Твои плечи напряжены, как дуб, милая. Что тебя тревожит?

Только Артаган мог такое спросить. Война с пиктами, убийца и близость родов давили на меня. Жаль, я не умела отодвигать тревогу так, как он. Я просто поцеловала его в ответ.

Он улыбнулся мне в губы.

— Помнишь наш первый поцелуй, любимая?

— Айе, — просияла я. — Этот и все остальные.

Я прижалась щекой к его груди и закрыла глаза, пока он обнимал меня. Он опустил подбородок мне на голову. Почти все еще спали, и мы с мужем стояли в сонном мире. Мой голос звучал чуть громче шепота:

— Я боюсь, Артаган. Может, сильнее, чем когда-либо.

— Сильнее, чем когда твой первый муж пытался убить нас? Или саксы? Или кто-то еще?

— Я серьезно. Саб и пикты пугают меня сильнее саксов. Они не такие, как мы, почти звери. И я не могу забыть убийцу в маске Моргана, охотящегося на нашего мальчика. Обещай, Артаган, что бы ни случилось со мной, что ты будешь заботиться о малыше и Гэвине. Обещай, что им не навредят.

Артаган отодвинулся, все еще улыбаясь, и поцеловал меня в лоб. Его руки были теплыми, я прильнула к нему, держась, как утопающая за кусок дерева. Я дрожала, как ребенок, боящийся темноты. Но видел только Артаган. Он погладил мои волосы и успокаивающе заговорил на ухо:

— Тише, любимая. Вы с детьми не пострадаете. Ты родила нашего мальчика, справишься и с еще одним. А о пиктах не думай. У тебя хороший план. Думаю, ты удивила стратегией всех, включая меня. Когда ты стала такой умелой?

Я пожала плечами.

— Я делаю, что должна. Строю замок, ищу мир, сражаюсь. У королевы нет выбора. Она должна делать, иначе обойдутся без нее.

Артаган тихо рассмеялся.

— Не думай о Саб и Яго. Твоя тактика привела нас так далеко, и у меня есть свой план против них.

— Да?

Я чуть отпрянула и посмотрела на него.

— Да, конечно, у меня есть план, — ответил он с ухмылкой. — Откуда удивление?

— Ты смелый и честный, ты отличный лидер среди хаоса, но обычно у тебя были импровизации, а не план. Хотя ты становишься все лучшим стратегом с каждым днем.

Он знакомо улыбнулся.

— Импровизации? Если ты про тот раз на дороге, то я знал, что делал.

— Саксов было в десять раз больше! Ты чудом выжил.

— Но я же спас тебе жизнь?

Я нахмурилась и молчала. У мужа в мизинце было больше удачи, чем у всех святых, но это не значило, что он мог ходить сквозь огонь. Однажды его удачи не хватит. Артаган потер мои плечи, пытаясь прогнать напряжение.

— Поверь, Бранвен. У меня есть стратегия, и я хочу разобраться с Саб и ее союзниками, как только они появятся. Ты же мне доверяешь, моя королева?

Комок возник у меня в горле. Что я могла сказать? Я доверяла ему сердцем. Я бы пошла за ним в огни ада и обратно. Моя любовь была глубже слова «доверие». Я бы все отдала, чтобы мы были снова дома, в спальне в Аранроде. Я опустила голову, чтобы сморгнуть слезы. Артаган поднял рукой мой подбородок.

— Бранвен, ты мне доверяешь?

Я кивнула, тихо всхлипывая. Артаган прижался губами к моим, его теплое дыхание топило холод на моих щеках. Я гладила щетину на его челюсти, закрылась от мира, прикрыв глаза. Ручка потянула за мои юбки.

— Мама.

Гэвин улыбнулся мне. Милый. Я зря взяла его в опасность? Но убийца все еще был где-то рядом. Мой сын был окружен армией, это место было самым безопасным в Уэльсе, даже если мы были на грани боя. Я не оставлю Гэвина. Я до конца буду с ним. Если это вообще закончится.

Сын улыбался мне с покрывалом в руке. Я заметила, что он голый выше пояса. Я прищурилась. Куда делась его рубашка? Тут медведь мог замерзнуть, а малыш ходил так, будто стоял летний день. Осенний ветер дул с моря, но Гэвин улыбался, грудь была в мурашках. Еще один с пылкой кровью, как его отец. Я опустилась и укутала Гэвина в свою шаль.

— Милый, ты так простудишься.

Гэвин улыбнулся и указал на Артагана.

— Папа.

Артаган тоже снял рубаху, был светлокожим, как наш мальчик. Соски затвердели от холода. Он ущипнул Гэвина за щеку.

— Это мой маленький кельт, — просиял Артаган. — Воин-поэт, рожденный туманным утром.

Они захихикали, хоть один был малышом, а другой моим мужем. Я тряхнула головой. Артаган порой был как ребенок. Я ругала их, изображая возмущение:

— Одевайтесь, оба! Хуже варваров!

Они улыбались одинаково. Один темноволосый, а другой — рыжий. Я подавила улыбку. Мои мальчики. Они оделись, но я все равно укутала их мехом. Мои король и принц были воинами, но они замерзнут, если я их не укрою.

Кто-то кашлянул за нами. Мои плечи напряглись. Олвен скрестила руки, вскинув бровь, пока смотрела на нас.