Буржуйка - [82]

— Израэль!

— Сэр?

— Ничего. Что-то в сердце кольнуло. Принесите, пожалуйста, отвар ромашки. Да, и не могли бы вы, наконец, разыскать Ганнибала, чорт вас побери! Ох, простите. Достал этот гадёныш.

Прочухавшийся Никифор Черных не сразу понял, на каком он свете — на том, или на этом. По всему былому и думам как будто тщательно прошлись моющим средством — не осталось больше ни страхов, ни сожалений. Кругло околпаченные лампы мелькали, слившись перед его глазами в одну сплошную полосу — он плавно с гудящим ускорением и дизельной вонью двигался куда-то по тоннелю. На нём на этот раз было чистое бельё и просторный светлый комбинезон.

— Кто меня там встретит, как меня обнимут…  — хриплый разухабистый голос из-за правого плеча как будто подтверждал загробную суть происходящего, и Ник осторожно повернул голову. Всеволод Большое Дупло, развалясь на лавке вагонетки, горланил, аккомпанируя себе маракасами из пивных банок:

— И какие песни мне споють? Здорòво, губерман. Что, проспался? Поле видишь? Сейчас тебя определять станут — приготовься.

— Э… А… Пить! — Черных привстал, и тут же судорожно заглотил обжигающую жидкость из фляги. В голове подурнело, но туловище обрело чувствительность. — Где это мы едем? Куда?

— В центр по нижней ветке. Следующая станция — Асгард. Для тебя конечная. Просьба освободить вагон.

Два крупных бомжа, подхватив его под локти, выволокли на освещённую факелами платформу, по виду не имевшую ничего общего с привычно помпезными подземельями Метрополитена имени И.В.Грозного. Вокруг костров деловито кучковались массы непонятных босховского вида мужчин, женщин и детей, увешанных оружием. Пахло пригоревшим кушаньем и немытой человечиной. Больше всего обстановка напоминала древний кочевой стан. Нижнее метро — в прошлой жизни ему немало доводилось о нём слышать…

Пинок коленом под зад — и Никифор очутился в тесной комнате служебного вида с табличкой «Командующий сектором ген. Мардуков».

— Ты кто? — вопросил седой человек в генеральском камуфляже, подняв квадратно-рубленое лицо от бумаг.

— Я — Никифор Юльевич Черных, губернатор К. области…  — дёрнул пухлыми плечами пленник, — Кавалер ордена Почёта. А с кем имею честь?

— Чести ты не имеешь, кавалер. Просрана на Форексе, — отчеканил Мардуков.

— Товарищ генерал, я это… Раскаиваюсь я, — Нику стало ясно, как глубоко он попал.

— Ещё бы. Все раскаиваются. Ладно, давай тебя просканируем. Да-да, нет — нет, тогда без обид. Как сам — готов?

Ник обречённо кивнул.

Тут же двое здоровенных бородачей в чёрных комбезах почтительно вкатили инвалидную коляску. В ней виднелась совсем маленькая девочка, лет 10–11, с неподвижными глазами, какие бывают лишь у слепых.

— Здравствуй, милая, — голос человека в генеральском камуфляже сделался важно-нарочит. — Скажи нам, кого ты видишь? Говори всё, не бойся.

— Папка, ты чего? — хихикнула слепая. — Этого толстуна? Что я там увижу, он же стёртый!

Генерал кивнул охране, и малолетнюю пророчицу быстро укатили, наградив леденцом на палочке. Черныха вывели через другую дверь.

— Везет дуракам, что уши по бокам, — выдохнул ему на ухо удивлённый бородач с повязкой на глазу, — с назначеньицем, бродяга!

— Спасибо, конечно. Ещё бы знать, кем назначили-то.

— Чё, тупой? — изумился здоровяк, — Ясен пень, берсерком.

— А это как? — звучание слова понравилось Никифору, но захотелось большей ясности.

— Ну, медвежьим отморозком. Типа шахида, только на мухоморах. Книжки надо было в детстве читать, а не в «монопольку» дуться. Пошли, там для тебя всё готово. Заодно инструкции получишь.

Его провели чередой узких коридоров к грузовому лифту, подняли, судя по звуку, метров на сто и подпихнули в раскрывшуюся дверь. Посреди комнаты на гладком камне стоял большой старинный кубок серебряной чеканки. Вокруг него бодро нарезал шаги диковинного вида старичок с посохом, в медвежьей шкуре с клыками, торчащими поверх строгого лица. Никифору смутно показалось, что он уже встречался с ним, кажется, где-то в странствиях по Океании. Вообще он заметил в памяти странные провалы, как в фильме: «Тут помню, там не помню…».

— Ну, вот и свиделись! — на этот раз по-русски и без акцента произнёс великий Маури. — Теперь ты готов. Осталось выпить вот это — он указал на кубок. Никифор, морщась, принялся вливать себе в глотку содержимое — вязкая жидкость оказалась крепкой и приятной на вкус, с грибным запахом.

— До дна, до дна! А теперь слушай внимательно, потому что через десять минут у тебя соображалка отключится.

— Однако, — хмыкнул Черных, но тут же почувствовал, как всё его существо начинает наполняться какой-то небывалой, бьющей пузырьками через край радостной силой. Голос великого Маури доносился теперь до него, как сквозь мягкую стену.

— Волею событий ты стал воином, лишённым страха. Подвиг, который тебе предстоит, должен изменить ход истории. Но заморачиваться на этом не стоит — всё равно живым ты из него не выйдешь. Точнее, выйдешь, но уже по ту сторону. Погляди лучше сюда! — маг отдёрнул чёрную штору, и взору Никифора предстал старый знакомец — олимпийский Миша. Возле него, связанный, извивался, мыча, дородный мужик со съехавшей на бок фальшивой бородой. Запахло дерьмом.