Буржуйка - [44]

— Янки атакуют! — пронёсся панический вопль по палубе. Двое самых отважных взбежали на мостик и сдёрнули чехол со станкового пулемёта. Из открытой кабины «Боинга» свесилась массивная бело-розовая задница и, произведя бомбометание в густую толпу, быстро скрылась.

— Есть контакт! — воскликнула Машка, кидая в толпу негров, следом за Никифором, свой вклад в дело белых — волосатый кокосовый орех.

— А теперь сваливаем! — Дон Падло круто задрал нос самолёта к облакам, набирая высоту. Длинная пулемётная очередь со скрежетом пропорола фюзеляж. Вторая перерезала крыло, заклинив правый двигатель.

— Карамба! — процедил Гаспачо, тщетно дёргая рукоятки. Самолет, дымясь, пошёл на снижение. — Приготовиться к жёсткой посадке! Нас подбили.

Через восемь часов болтанки на мёртвой зыби они допили последнюю каплю пресной воды, которая нашлась на борту. Близился вечер, но солнце по-прежнему палило немилосердно. На горизонте тёмным штрихом маячил корабль с неграми — его влекло куда-то тем же океанским течением.

— А что — в России сейчас, наверное, морозно? — осведомился Падло, утирая со лба обильный пот.

— Н-да уж…  — Никифор окинул безнадёжным взглядом блистающую гладь океана. — Интересно, как там сейчас наша Вика?

Машка вздохнула:

— Всё бы отдала, чтобы оказаться сейчас в её шкуре!

Быстро темнело в лесу — быстрей, чем в поле. В кронах сосен тоскливо завывал ветер, заметая последние следы тропинки. Красков уже клял себя, что решил срезать через лес — хотелось быстрей убраться как можно дальше от жуткого людоедского хутора. Он поднёс к глазам карту — вроде, лес давно должен кончиться — а ему ни конца, ни краю.

— Что, начальник — заблудились, да? — уныло спросил Гоча, подъезжая.

— Тихо! — скомандовала вдруг Вика. — Слушайте!

Они замерли, вслушиваясь в стоны метели.

— Я слышала лай собак! Вроде бы, оттуда — она указала варежкой куда-то вправо.

— Сейчас проверим! — Антон вытащил из кобуры пистолет и выпалил в воздух. Их осыпало снегом, эхо вернуло звук выстрела. Вдалеке справа, действительно, залились лаем собаки. А слева вдруг поднялся к небу многоголосый, леденящий душу вой.

— Волки! — всадники, пришпорив коней, устремились направо, ломясь сквозь кустарик и увязая в снегу. Вой раздался за спиной — на этот раз совсем близко. Кони испуганно захрапели — волки настигали.

— Не уйдём, — Антон развернул коня навстречу опасности. — Вика, приготовься. Стреляй в переднего, подпусти поближе. Держимся спина к спине.

Зелёные спаренные огоньки замерцали в темноте со всех сторон одновременно — стая окружила добычу. Первым прыгнул вожак — распластался в воздухе, целясь приземлиться на загривок красковского коня. Два пистолетных выстрела слились в один — и матёрый зверь, скуля, засучил лапами на снегу. Тут разъярённая стая атаковала разом — двустволка прогремела дуплетом, отрывисто затявкал ПМ, кони взвились на дыбы, дробя копытами волчьи черепа. Первая атака стаи захлебнулась — в пятнах крови на изрытом снегу издыхали три волка. Вика переломила ствол, достав из патронташа ещё два патрона — но зарядить не успела. Откуда-то сбоку, из-под брюха Гочиного мерина, вдруг стрелой вынырнула молодая волчица — и, рыча, прыгнула ей на спину. Поднятый воротник шубы спас шею Вики от мёртвого хвата страшных клыков — она завизжала и повалилась лицом в снег. Волчица, терзая шубу, подбиралась к её горлу. Красков, атакованный одновременно двумя волками, расстрелял в них остаток обоймы и рывком вставил новую. Конь его, танцуя на задних ногах, отбивался копытами от наседавшей стаи — стрелять из такого положения по волчице было невозможно, он бы наверняка задел Вику. Чувствуя смрадное дыхание зверя на своём лице, она поняла, что это конец.

Неожиданно прямо над её ухом прогремело два выстрела — и Вика почувствовала, что повисшее на ней тяжёлое тело напряглось и обмякло.

— Эй, Вика-джан, жива? — над ней, улыбаясь, стоял Гоча Махач, в руке его поблескивал неизвестно откуда взявшийся серебристый револьвер. Перевалив в снег труп волчицы, он протянул ей руку, помогая подняться.

В это время Антон, отогнав остатки стаи на безопасное расстояние, сумел подъехать к ним. Кровавый снег был усеян волчьими трупами. Вика, повиснув на своём спасителе, тихонько по-собачьи скулила в воротник. Зелёные огоньки исчезли — волки сочли за лучшее отступить.

— А ты молодец! — Красков одобрительно хлопнул по плечу Махача и помог Вике взобраться в седло. — Вот только откуда у тебя пушка?

— В карты выиграл, — ухмыльнулся Гоча. — На даче, у Агнессы.

— Ну, если в карты…  — развёл руками Антон. Да и что тут скажешь? Они поскакали на звуки собачьего лая. Вскоре лес расступился — сквозь метель проглянули тусклые огоньки деревни. Когда проезжали мимо старого тополя на околице, кобыла под Викой вдруг захрапела и шарахнулась. Она глянула — и не сразу поняла, что это свисает с могучих ветвей дерева на гнойно-розовом фоне заката наподобие тёмных длинных плодов.

— Красков! Глянь…

Антону, в отличие от неё, доводилось по службе видеть повешенных.

— Вперёд! Разберёмся на месте…  — он решительно пришпорил усталого коня.

ГЛАВА 27

Вот так ночь! Ночь из ночей!