Бурые Маслянистые Пятна - [8]

Что за черт, подумал Муут. Теперь и здесь стреляют!

Перестрелка смолка так же неожиданно, как и началась. Теперь можно было идти спокойно – прохожие попрятались и не скоро теперь выйдут на улицы. Наскоро перекусив в пустом кабаке, Муут торопливо зашагал в сторону окраин. Так он шел долго и не встречал ни единого прохожего. Иногда вдалеке мелькали маленькие человеческие фигурки и исчезали, едва он подходил к ним поближе.

– Эй, парень, стой! – из подворотни ему махал руками какой-то бородатый человек. – Не ходи туда! Там воинствующие монахи! Иди сюда, скорее!

Муут сделал вид, что не заметил.

Ловушка, подумал он. Знаем.

Но когда ему навстречу вышли трое, он пожалел, что не свернул в подворотню. Впереди шел человек без лица с сумкой в руках. Он подходил к прохожим и вытаскивал из сумки какую-то бумагу.

Сбор подписей, догадался Муут.

Второй нес на вытянутых руках старинный грамофон с большой, ржавой трубой. Из трубы лилась грустная, заунывная мелодия. Третий тащил за собой огромный барабан, время от времени ударяя в него в такт музыке. Если прохожий отказывался подписаться, музыканты, крадучись, словно ведомые звуками, подходили сзади и начинали выкручивать руки.

Не желая испытывать судьбу, Муут не глядя на бумагу – наверное, это было какое-то воззвание – поставил подпись – первое имя, которое пришло в голову, и пошел дальше.

Было уже пять часов вечера, когда Муут заметил, что давно не встречает развалин. Путь его пролегал мимо грязных одноэтажных построек. Из мелких лавочек доносилась ругань, около третьесортных публичных домов торговали индульгенциями, тут и там мелькали огромные неоновые вывески над кабаками и кинотеатрами. К Мууту то и дело подходили небритые типы и предлагали гашиш, морфий и еще что-то, о чем Муут и не слышал. Он шел вперед и никак не мог отделаться от мысли, что здесь, на окраинах никто не слышал ни о бомбежках, ни о прочих неприятностях, и живут прежней безмятежной жизнью.

Но вот и эти районы остались позади, улицы совсем опустели – видимо, здесь уже никто не жил. Несколько домов горели, но никто не собирался их тушить – никому до них не было дела.

Муут остановился было, но ветер ударил в лицо пеплом и черным тошнотворным дымом. Отвернувшись, он побрел дальше.

Чуть поодаль, прислонившись к стене, стоял человек и тупо, не мигая, смотрел на огонь. Муут вспомнил, что сбился со счету и не знает, в каком квартале находится. Он подошел к человеку, но тотчас отпрянул – остекленевшее, лишенное эмоций и жизни лицо напугало его.

Когда Муут, наконец, добрался до предместий, было уже поздно. Он выбрал для ночлега одну из заброшенных дач, выломал дверь и, найдя некое подобие кровати, улегся, не раздеваясь. Тело ныло от усталости, но на душе было легко – полдела сделано. Городище со всеми своими страхами и противоречиями осталось позади. Через минуту он уже спал, как убитый.

Озорные лучи яркого солнца настойчиво били в глаза и не давали подремать еще хотя бы полчаса. Муут лениво потянулся и повернулся на бок. Но спать уже не хотелось – утро давно вступило в свои права, где-то неподалеку пели невесть откуда взявшиеся птицы, и Муут решил пора! Позавтракав на скорую руку, он вышел на улицу. Днем дача производила неприятное впечатление – казалось, она может рухнуть в любую минуту. Муут покачал головой, открыл калитку и бодро зашагал по заросшей травой, а кое где и кустарником дороге.

Приподнятое утреннее настроение постепенно улетучилось, Муут то и дело замечал на обочине оставленные кем-то телеги, в траве валялись ржавые колеса, мотки колючей проволоки, порой виднелись выжженные солнцем скелеты диковинных животных. Царкус не обманул – вскоре и в самом деле показался лес и, следуя совету старика, Муут пошел направо.

Наконец, когда солнце было уже в зените, Муут вышел к реке. Река эта сразу же ему не понравилась. В общем, река как река, и не широкая, и глубины, надо полагать, не большой, но что-то настораживало. То ли в мерном, успокаивающем ее шуме, то ли в странном, до неестественности голубом цвете – было что-то завораживающее и пугающее. И еще – дул ветер, но на поверхности не было даже легкой ряби, как будто вместо воды по руслу текла ртуть. Муут всмотрелся вдаль и ему на мгновение показалось, что он видит холм, похожий на медведя.

Дошел все-таки, обрадовался он.

Сознание своей пусть и не большой победы придало ему силы. Он стал обдумывать, как бы перебраться на другой берег.

В такую воду вброд лучше не соваться, решил он, заметив, что моста не видно. Пришлось рубить деревья и связывать их вместе. Когда плот был, наконец, готов, Муут столкнул его на воду и начал переправу. Неожиданно это оказалось непростым делом – каких -нибудь десять метров Муут с большим трудом преодолел за час – вода в реке оказалась очень плотной и вязкой. К тому же, плот заметно снесло вниз по течению.

Но вот и река осталась позади. Осмотревшись, Муут направился туда, где по его расчетам должны были быть холмы. Но холмов не было видно. Кругом росли яркие и высокие, по пояс, цветы. Раньше Муут таких цветов не видел. Ускорив шаг, он почти побежал, стараясь побыстрее выйти на какую -нибудь дорогу. Вскоре стемнело. Раскачиваемые ветром, цветы шумели, как вековой лес, навевая тревогу и неясные предчувствия. Давно уже скрылась из виду река, но холмов все еще не было видно. Муут решил не ложиться спать до тех пор, пока не отыщет Старую Мельницу.