Бурятские сказки - [45]

Привел он всю свадьбу к подножию двух гор, стал упираться ногами в одну скалу, чтобы спиной отодвинуть другую. До тех пор упирался, пока в пропасть не сорвался.

Тогда подошел к знакомому месту Иван Паднис, ударил между двух гор своей тросточкой, которая тяжелеет в сорок раз, обрушившись на вражью голову, — и раздвинулись горы, и увидели люди змея, раздавленного в лепешку каменными громадами.

— Вот это настоящий жених! — обрадовался хан и велел продолжить свадьбу, посадив Ивана рядом с невестой.

По обычаю ханского сватовства, для шитья подушек новобрачным нужна была с Ивановой стороны хоть какая-нибудь родственница. Вспомнил Иван о своей сестре и думает: «Не век же мне на нее в обиде быть. Она, небось, давно образумилась. Только и ждет моего прощения». Сказал Иван хану о своей сестре, и подданные отправились за нею.

А сестра Ивана Падниса, оставшись без крова, разгребала пепелище и наткнулась на обугленные кости своего альбина. Подобрала его клык и спрятала за пазуху.

Когда прискакали за ней ханские подданные, привезли во дворец и посадили за рукоделие, коварная сестра, обметывая край жениховой подушки, положила в нее клык альбина и зашила.

В первую же брачную ночь вошел клык Ивану в правое ухо и дошел до левого. Не увидев утреннего света, Иван Паднис умер.

Стали думать да гадать, отчего такой сильный да здоровый парень умер в одночасье. Пришел черед спросить Иванову сестру. Отвечает она смиренно:

— Еще в ранние годы мой брат поклялся остаться навек холостым. Он должен был умереть, если нарушит клятву. Так и случилось. Теперь нужно побыстрее выкопать яму восьмидесятисаженной глубины, положить в нее умершего, засыпать песком, а сверху воткнуть сорок вертелов. Если этого не сделать, то в мире появится очень много оборотней.

Только подданные собрались исполнить все слово в слово, как ханская дочь говорит отцу: «Я хочу молиться над любимым семь суток».

Стала ханская дочь молиться. Стали львенок с медвежонком ее охранять. Вот притомилась бедная девица и задремала. А львенок говорит медвежонку:

— Почему же наш хозяин не встает? Давай разбудим его. Ты лизни его в левую щеку, а я в правую.

Лизнули они хозяина по разу, лизнули по другому.

— Тут что-то не чисто! — заворчал медвежонок, нащупав языком клык возле левого Иванова уха. Вытянул он клык своими крепкими медвежьими зубами, отнес его в тайгу и зарыл там, где его никто не отыщет.

— Долго же я спал! — приподнялся Иван со своей смертной постели к великой радости всей ханской семьи и всего города.

А тут и медвежонок вернулся. Поведал он о клыке альбина, о его смертельной силе.

И сказал тогда Иван Паднис:

— Не надо было мне ходить на край света, чтобы узнать меру людскому коварству.

При этих словах кинулась сестра Ивана Падниса бежать, но сорвалась с высокой дворцовой стены и разбилась.

Зажили с тех пор Иван Паднис с молодой женой счастливо. Говорят, людское коварство стороной обходило их дворец, у дверей которого всегда можно было увидеть львенка с медвежонком.

ЛИСИЦА-СВАХА

В давнее время, прежнее время, жил-был бедняк Хинхунай. Сажал он картошку каждый год. Этим и кормился. Узнала про картошку лисица, повадилась на огород, стала лунки раскапывать, стала клубни таскать. Заметил бедняк Хинхунай такое воровство, выследил темной ночью лисицу и поймал ее. Испугалась лисица, увидав сыромятный кнут в руках Хинхуная, и говорит:

— Не бей меня, голодную; отпусти меня, измученную! Я тебе еще пригожусь, женю на царской дочери-красавице. Будешь ты богат и счастлив.

Жалко стало Хинхунаю лисицу, да и жениться он был не прочь. Отпустил бедняк плутовку. Побежала она к Хартаган-хану, поклонилась ему и говорит:

— Мой хозяин, богач Хинхунай, потерявший счет деньгам, просит у тебя безмен, хочет взвесить все свое золото и серебро.

Очень удивился Хартаган-хан. «Откуда, — думает, — такой богач объявился?» Любопытно ему стало: много ли пудов золота да серебра окажется у Хинхуная? Не стал хан отказывать лисице, дал ей безмен.

Стала лисица таскать безмен по камням да по песку, стала волочить его по кустарникам да по травам, чтобы железо истерлось и заблестело, чтобы видно было: много золота и серебра взвесил Хинхунай на безмене, прежде чем вернуть его.

Побежала лисица от стойбища к стойбищу, от кочевья к кочевью, собрала у добрых людей по копейке, по грошику. Обменяла мелочь на рубли, рубли на золотые. Поплевала на один золотой — прилепила его к донышку чаши от весов, поплевала на другой — прилепила к донышку самой тяжелой гири.

Наконец принесла лисица безмен Хартаган-хану.

— Отчего этот безмен так истерся и почему вы держали его так долго? — спрашивает Хартаган-хан.

— Уж очень много денег пришлось взвесить, — отвечает лисица. — Совсем измучились.

А как увидел хан золотой на донышке чаши от весов, как увидел другой на донышке самой тяжелой гири, еще больше удивился богатству Хинхуная.

Тут лисица и говорит:

— Мой хозяин, богач Хинхунай, надумал посвататься к вашей дочери.

— Мы не против, — отвечает Хартаган-хан. — Выдадим свою дочь за богача Хинхуная. Только хотелось бы нам прежде взглянуть на дорогого зятя.

Прибежала лисица за Хинхунаем, а у того надеть нечего, дэгэл весь в дырах да заплатах. Что делать?