Буря - [14]
Стефано, изображаемый Тринкуло, изображаемым Мирандой
Тринкуло! Мое терпение лопнет, наконец, и если ты еще хоть раз перебьешь моего чудика, клянусь, я пинками вышибу за дверь мое милосердие и отделаю тебя, как вяленую рыбу!
Тринкуло, изображаемый Мирандой
За что?! Да я даже не вздохнул ни разу, пока он говорил! Ну вас к черту, отойду от греха подальше…
Стефано, изображаемый Тринкуло, изображаемым Мирандой
Да все слышали, как ты только что сказал: «Вранье!»
Ариэль, изображаемый Мирандой
Вранье!
Стефано, изображаемый Тринкуло, изображаемым Мирандой
Ах, так! Получай! Получай! Если тебе понравилось, вякни еще разок что-нибудь насчет вранья!
Тринкуло, изображаемый Мирандой
Да я и не вякал, сколько раз повторять! Мозги, видать, с ушами пропил! Лопни твоя бутылка, к херам собачьим твой херес, чума на твоего чудика, и чтоб твои кулаки окуклились!
Калибан, изображаемый Просперо
Ха-ха-ха!
Стефано, изображаемый Тринкуло, изображаемым Мирандой
Валяй дальше. А ты держись от меня подальше!
Калибан, изображаемый Просперо
Лупить его вволю! Погодить немного, Калибан тоже будет лупить дурак.
Стефано, изображаемый Тринкуло, изображаемым Мирандой
Я говорю, валяй! А ты – вали отсюда!
Калибан, изображаемый Просперо
Как только что тебе поведал я,
Мой супостат ложится, отобедав,
И дремлет ежедневно три часа.
К нему войди походкой леопарда
И хрупкий череп камнем раздроби!
Нет, лучше нож вонзи ему под ребра
И выпусти на свет его кишки!
Нет, в сердце кол осиновый… Но что я!
О главном-то едва не позабыл!
Сперва в его пещере надо книги
Найти и до единой все спалить!
В них сила колдуна, без них и духи,
Что служат ныне нехотя ему,
Немедленно по свету разлетятся,
И вот тогда… О, Просперо богат!
В его дому есть пышное убранство,
Одежды золоченые, горшки,
Топор и грабли, но всего дороже
Конечно, дочь-красавица. Видал
Из женщин лишь ее да Сикораксу,
Мою мамашу. Ну так вот, она
Гораздо Сикораксы симпатичней,
Раз в пять иль шесть…
Стефано, изображаемый Тринкуло, изображаемым Мирандой
Настолько хороша?
Калибан, изображаемый Просперо
Истина, истина, бог с луны! Она придет твой постель и нанесет много мало-мало, хорошая детеныш.
Стефано, изображаемый Тринкуло, изображаемым Мирандой
Чувырло, я убью этого мужика. Мы с его дочерью станем королем и королевой, Боже, храни нас обоих! А Тринкуло и ты станете вице-королями. Как тебе такой сюжетец, а, Тринкуло?
Тринкуло, изображаемый Мирандой
Усраться можно.
Стефано, изображаемый Тринкуло, изображаемым Мирандой
Дай руку, друг! Мне искренне жаль, конечно, что пришлось тебя поколотить… Не, честно… Но, пока жив, скотина, лучше держи свой поганый язык за зубами!
Калибан, изображаемый Просперо
По моим часам выходит, он отойдет ко сну примерно через полчаса. Ты убьешь его?
Стефано, изображаемый Тринкуло, изображаемым Мирандой
Сказал, убью, – значит, убью.
Ариэль, изображаемый Мирандой
Предупрежу хозяина об этом.
Он будет невредим, не будь я Ариэль!
Калибан, изображаемый Просперо
Калибан много радовать! Сильно счастлив! Бог с луны будет петь Калибана песня про морской дьявол? Калибан хочет подпевать!
Стефано, изображаемый Тринкуло, изображаемым Мирандой
Все твои просьбы, Чудище неотесанное, я нахожу исполненными смысла, в некотором смысле… Эй, Тринкуло! Споем что ли?
(Пытаются петь. Но Ариэль аккомпанирует им похоронным маршем Шопена.)
Калибан, изображаемый Просперо
Музыка другой! Музыка совсем плохой!
Стефано, изображаемый Тринкуло, изображаемым Мирандой
Что за чепуха? Тринкуло, ты слышал? Что это было?
Тринкуло, изображаемый Мирандой
Это мотив нашей песенки, которая спета, в исполнении некой тени никого.
Стефано, изображаемый Тринкуло, изображаемым Мирандой
А ну! Если ты человек, покажись нам в своем настоящем виде, а если не человек, лучше уж вообще не показывайся!
Тринкуло, изображаемый Мирандой
Да простятся мне мои бессмысленные прегрешения!
Стефано, изображаемый Тринкуло, изображаемым Мирандой
Двум смертям не бывать, а одной не миновать… Иду на вы, Господи, помилуй!
Калибан, изображаемый Просперо
Ты не боишься?
Стефано, изображаемый Тринкуло, изображаемым Мирандой
Нет, Чудик, нет. С чего ты взял?
Калибан, изображаемый Просперо
Не бойся! Этот остров был всегда
Убежищем таинственного звука:
То слышен ход лесного перестука,
То – гуд огня, то мертвая вода
Бурлит в подземной полости, то треском
Прозрачных крыл ночную тишину
Рвут бесы-невидимки, то в плену
Слепящих дольний мир ужасным блеском
Гранитных скал – завоет снежный гад,
И эхо – следом, двадцать раз подряд…
Но иногда бывает по-другому:
С прохладою вдыхаешь легкий сон
И слышишь голос. Кажется, что он
Принадлежит кому-нибудь родному,
Любимому и любящему… Вдруг
Петух некстати ввысь швырнет руладу —
И тает сон, и ты навстречу аду
Идешь в слезах и ярости…
Стефано, изображаемый Тринкуло, изображаемым Мирандой
Вот оно что! Оказывается, вместе с королевством я еще и музыку халявную получу!
Калибан, изображаемый Просперо
Как только уничтожишь Просперо!
Стефано, изображаемый Тринкуло, изображаемым Мирандой
А уничтожу я его, как только он уснет, а уснет он, как только отобедает, а отобедает… Да помню, помню я всю эту историю!
Тринкуло, изображаемый Мирандой
Звук удаляется. Была, не была, последуем за ним! Глядишь, и сами целы будем, и с трудами нашими скорбными управимся…
Игра Застырца в одну из самых любимых комедий Шекспира представляет собой загадку. Что это? Глубокомысленная декларация вечных ценностей или циничная шутка? Кто мы? Грешные проходимцы, которых для смеха нарядили в роскошные одеяния и развлекают сценическим зрелищем? Или лорды и леди, вдруг пробудившиеся от сновидения, в котором были бродягами и женщинами легкого поведения?
Комедия ужаса «Макбеты» (именно так, во множественном числе!) вылеплена Застырцем в качестве вызывающего трансформера, в котором исторический материал сливается с современными реалиями. И знаменитая трагедия превращается в гомерическую, отчаянную, залитую кровью комедию, представляющую на сцене в полный рост уже не власть, а человеческую глупость, ныне здравствующий идиотизм грандиозного, глобального, максимально возможного в истории масштаба.
«Самое простое и самое ошибочное – принять эту вещь за бурлеск, шутку, капустник. Хотя она – и бурлеск, и шутка, и капустник. Но еще – и отчаянная попытка вырваться за пределы русского Шекспира, так мало имеющего отношения к Шекспиру настоящему. Попытка тем более значительная, что удачная и что других пока нет.По духу этот «Гамлет» ближе к шекспировскому, чем пастернаковский и любой другой, известный на родном нашем языке»Петр ВАЙЛЬ (Новое литературное обозрение, №35 (1/1999)
Старые актеры, волей смертельного недуга очутившиеся в загадочном предбаннике вечности, разыгрывают по памяти комедию Шекспира и в этой игре забывают обо всем – о старости, боли, смерти, об отчаянной безысходности земного существования, о своей несчастной актерской судьбе. Весь мир театр и люди в нем актеры? Верно. Но для этого «Сна» верно и обратное: театр – это целый мир, в котором актеры превращаются в своих персонажей, играючи достигая невозможного – молодости, здоровья, любви, бессмертия…
Первая книга о приключениях юного галагарского царевича — слепорожденного Ур Фты и его верных боевых товарищей — крылатого Кин Лакка, могучего Нодаля, загадочного Трацара. Классическая фэнтези, реконструкция эпоса, рожденного чужим миром со всеми его реалиями — материальными, ментальными, языковыми и этическими. Интересна, прежде всего, тем, что освоение чуждого мира решается на уровне языка — как переводческая задача. Главы из романа опубликованы в 1994 г. в журнале «Уральский Следопыт».
«…В будущем веке, когда, услышав о 70-х годах нынешнего, тинейджеры рассеянно спросят, в котором томе «Истории государства Российского» можно об этом времени прочесть, их седовласые прадеды извлекут из своих сундучков и этажерок вот эту самую книжку журнала, хлопнут слабеющей рукой по моему сочинению и скажут: «Вы многое поимели, ребята, а все же у нас тоже было кое-что!».