Буря в полдень - [7]
Так или иначе, посещение Вильнюса было очень нужным и полезным. День совершенно измотал меня. Поужинав в «Жорже» (ныне «Вильнюс»), я собирался идти в гостиницу искать комнату (Жюгжда, кажется, еще раньше ушел отдыхать), но, выйдя на улицу, я встретил нового начальника Вильнюсского уезда, художника Антанаса Казанавичюса{31} (мужа писательницы Алдоны Казанавичене-Диджюлите{32}). Это был человек с большим и добрым сердцем, которого я несколько раз встречал в Клайпеде и в Каунасе. Без долгих размышлений Казанавичюс сказал:
— Послушай, зачем тебе идти в гостиницу, если можешь переночевать у меня? У нас огромная квартира, места сколько угодно!
— К чему тебя стеснять? Переночую в гостинице.
— Ну уж нет, братец, — продолжал Казанавичюс, взяв меня под руку. — Живу рядом, на центральной улице… Обидишь, если не воспользуешься нашей квартирой. Есть и диван и свободная кровать. Прошу тебя…
Немного поупрямившись, я увидел, что все равно, не вырваться из рук благодетеля, и согласился. Мы прошлись по опустевшей улице (была полночь), потом по неосвещенной лестнице поднялись на третий этаж большого дома. Казанавичюс стал шарить в карманах в поисках ключа, но его почему-то не оказалось.
— Вот черт! Куда-то засунул ключ, а другой Ванда забрала.
— А где она? — спросил я.
— Отпросилась к знакомым. Может, к кавалеру пошла, пользуясь случаем, что хозяйки нет дома.
— А где твоя жена?
— Вчера в Минск уехала, знакомиться с работой детских садов.
— Знаешь что, дружище, — сказал я Казанавичюсу, — все-таки будет лучше, если я вернусь в гостиницу и сниму комнату…
— Ну уж нет, — заупрямился хозяин. — Зачем тебе гостиница? Погуляем немножко, вернется Ванда, и выспишься всласть…
Пришлось согласиться. Мы спустились на улицу и принялись гулять из конца в конец. Когда мы проходили мимо его дома, Казанавичюс каждый раз поднимал голову и смотрел, не светятся ли окна. Прошел час, второй, ноги стали ныть, страшно клонило ко сну, а Ванды все не было.
Еще несколько раз я пытался уйти в гостиницу, но, видя, что мой гостеприимный хозяин меня не отпустит, отдался на волю судьбы. Наконец в половине третьего Казанавичюс увидел, что по улице возвращается Ванда. Не упрекнул (человек он был очень мягкий), только спросил, при себе ли у нее ключ. Ванда отперла дверь, и мы вошли в темную прихожую. Хозяин повернул выключатель, но свет не загорелся. Он вошел в комнаты и щелкал выключателями, но света не было во всей квартире.
— Ну и чертовщина! — сказал Казанавичюс. — Как нарочно, света нет. Ванда, поищи свечу!
— Нету свечи, — отозвалась сонная Ванда.
— А купить не могла?
— Будто я знала, что понадобится! — буркнула Ванда и зевнула вслух.
— Ну и чертовщина! — снова повторил хозяин. — Хоть спички на кухне найди!
Ванда нашла спички, зажгла одну и вернулась в огромную комнату, посреди которой стояли мы с хозяином. В мерцающем свете я разглядел стол, несколько стульев, диван.
— Надо бы закусить, — сказал хозяин.
— А чего я соберу? — отрезала Ванда. — Денег-то не оставили.
— Я сыт, — вставил я. — Кажется, уже говорил…
— А, правда, — вспомнил хозяин. — А вот чаю бы…
— Сахар кончился, — сказала Ванда. — Да и дров теперь со двора не принесешь.
— Ну и черт с ним, с чаем! — отмахнулся хозяин.
Спичка давно погасла, и мы стояли где-то неподалеку от стола. Глаза привыкли к темноте. С улицы в комнату сочился свет фонарей.
— Вот, у меня гость, — сказал хозяин. — Слышала про писателя Венцлову? Постели ему тут, на диване, а может, лучше там, в той комнате, кровать постели…
— Да белья нету…
— Как так нету?
— А вот и нет. Хозяйка, когда уезжала, все закрыла, а ключа не оставила.
— Ну и чертовщина! Что же делать будем?
— Ничего, я все-таки в гостиницу пойду. Может, еще достану…
— В гостиницу? Видишь, сколько у нас тут места! Знаешь что, ты ложись просто на диван и спи!
— Я тоже пойду спать… — сказала Ванда и снова вслух зевнула.
— Иди, иди, Ванда! А завтра непременно купи свечи и принеси дров… А то чертовщина какая-то…
Ванда ушла, а я начал раздеваться. Хозяин изредка чиркал спичкой, чтоб мне было светлее. Я лег на диван. Казанавичюс принес из спальни подушку, дал свое осеннее пальто вместо одеяла.
Сев рядом со мной, он рассказывал мне о своей молодости, о жизни в Паневежисе, о том, как по воскресеньям они с женой и Саломеей Нерис, которая тогда преподавала в Паневежской гимназии, ездили в Ясногурку и другие живописные окрестности города… Но я уже спал.
