Буря - [90]

— Как будто ты пропал в море?

— Именно так.

Около полуночи я проснулся от громкого звонка. Холли спала рядом со мной, но даже не пошевельнулась, когда я просунул руку под подушку, чтобы достать телефон.

— Папа?

— Извини, если я тебя разбудил. Ты можешь спуститься ко мне в бар?

Смысла прятаться не было. Если я не пойду, они вполне могут подняться сюда и снова сунуть мне в нос пропитанное снотворным полотенце или выкинуть еще что-нибудь в этом роде.

— Дай мне пять минут.

— Не торопись, — разрешил он.

Я слегка потряс Холли и повернул ее так, чтобы видеть ее лицо.

— Холли?

Она с трудом подняла веки.

— Что?

— Отец попросил меня спуститься в бар. Похоже, ему нужно поговорить со мной.

Она перевернулась на другой бок и натянула одеяло до подбородка:

— Конечно.

— Я недолго. — Я убрал волосы с ее лица и поцеловал в щеку. — Я тебя люблю.

Она прикоснулась к моему лицу:

— Я тоже.

Я быстро оделся и проверил, со мной ли пистолет Фримана.

Когда я вошел в бар, там никого не было. Только отец, который что-то говорил мужчине за стойкой, а тот смеялся в ответ.

— Ты один? — удивился я.

Он повернулся к бармену:

— Мы возьмем напитки в отдельный кабинет, если можно.

— Без проблем.

Пройдя через пустой зал за отцом, я опустился на диван. Он поставил передо мной бокал с пивом, и по его лицу я понял, что он уже успел немного выпить. Очень нетипично для агента на задании.

— Я один, — сказал он. — Фриман и Мелвин… заняты.

— Понятно, — медленно произнес я.

— Мелвин пересказал мне ваш разговор. Джексон, послушай, я уже несколько часов размышляю над этим — тебе не следует выбирать для себя такую жизнь только потому, что ты не видишь другого выхода.

— А в две тысячи седьмом году ты сам был готов учить меня, — заметил я.

Он допил пиво и покачал головой:

— Не знаю. Может быть, я считал, что под нашим наблюдением ты будешь в большей безопасности или что тебе по каким-то причинам необходимо научиться.

— А сейчас?

— Я не уверен, что ты осознаешь, на какие жертвы придется пойти, посвятив свою жизнь работе, о которой ты не сможешь никому рассказать. Даже своим собственным детям.

На несколько секунд отец полностью завладел моим вниманием. Он так смотрел на меня, что мне хотелось верить каждому его слову и сказать о моей любви, но я не был на сто процентов уверен, что он снова не играет со мной.

— Я не могу помочь тем, кому не доверяю. Я не хочу, чтобы меня обманывали или мной манипулировали.

Он откинулся на спинку сиденья и глубоко вздохнул:

— Мы всего лишь пытались защитить тебя. Конечно, на тебя сразу слишком много всего свалилось.

— Я понимаю. Но сейчас мне хотелось бы, чтобы ты мне все рассказал. И не важно, насколько это тяжело: убийства и все такое прочее. — На меня тут же нахлынули ужасные воспоминания о том, как шеф Маршалл приказал отцу убить Харольда. — Как часто тебе приходится… убивать людей и идти по жизни дальше, не чувствуя за собой вины? Ты все время действуешь по приказу? Даже играешь роль отца? Я ведь был твоим заданием, верно?

Я ожидал, что отец разозлится не меньше, чем я. Но он лишь кивнул и посмотрел на свои руки, прежде чем снова встретился со мной взглядом.

— Я хочу, чтобы ты кое-что увидел. Кое-что в прошлом. Тебе нужно лить смотреть, ничего больше, и тогда ты получишь ответы на многие вопросы. Нужен лишь неполный прыжок. Тот, который не влияет на ход событий.

— Я так понимаю, Адам рассказал тебе про неполные прыжки? — спросил я, и отец кивнул. — Куда мне нужно попасть? В какой день?

— Второе октября девяносто второго года. Около трех часов дня, — ответил он.

— Так далеко я еще никогда не прыгал. Мне потом будет плохо. По-настоящему. И я не знаю, как долго смогу там оставаться.

— Понимаю. Решай, хочешь попробовать или нет.

Его лицо выражало искреннее горе и усталость. Ничего не осталось от того деятельного энергичного мужчины, каким он был в две тысячи седьмом, таким же, как Маршалл и Мелвин, когда я рассказывал им о своих прыжках в прошлое и о будущем. Отец достал из кармана ручку и, нарисовав небольшую схему Центрального парка, обвел на ней старую детскую площадку. Потом он протянул мне устройство, похожее на МР3-плеер, — я знал, что оно передает звук на расстоянии. Дженни Стюарт показывала мне похожий прибор, когда я писал для нее работу на испанском в качестве взятки за рассказанные мне секреты.

Я закрыл глаза, и теплый зал вокруг меня постепенно погрузился в темноту.

Глава тридцать вторая

Пятница, 2 октября 1992 года,

15 часов 00 минут

Я стоял в центре бейсбольного поля недалеко от дерева, с которого упаду и сломаю руку через четыре года. Отсюда я мог видеть одну из детских площадок, на которой, насколько я помнил, проводил в детстве много времени с отцом или с одной из нянь, которые периодически менялись.

Я подошел поближе и увидел мужчину, похожего по комплекции на отца, который качал на качелях девочку в ярко-розовом свитере. Маленький мальчик с каштановыми волосами пытался взобраться по горке вверх, а женщина с такими же волосами, только чуть светлее, подталкивала его сзади каждый раз, когда он соскальзывал вниз.

В этот день нам с Кортни было по два года. Это, скорее всего, мы. Я сел на стол для пикника, включил маленький прибор, который дал мне отец, и надел наушники.