Бурное море - [56]
— Ну и что же! — возмущенно продолжала Екатерина. — Там тоже речка есть, Дунай. И по ней тоже катера плавают, да еще какие!
— Но там же рыбу не ловят, — опять заметила Римма Ивановна.
— Пусть бросает эту рыбу, надоело: всегда заморенный с моря приходит, обгорелый, как негритос, всегда от него рыбой пахнет.
— И когда вы думаете уезжать?
— В этом году я уже ездила, дом в шесть комнат уже купила с усадьбой... винограда двести корней. Если за виноградом...
— Катя, да разве рыбак будет в земле ковыряться?
— Заставлю... Куда он денется? Когда мы с ним о чем спорим, я всегда права оказываюсь. Вот и дом купила с виноградником; базар близко, там от одного винограда дохода будет больше, чем от его рыбы.
— Наторгует он тебе! — засмеялся кто-то из девчонок.
— Торговать я сама буду, а он... толку с него... за так все отдаст. Я сама за все возьмусь.
— Ничего у вас не получится, — вздохнула Римма Ивановна.
— Получится. У меня всегда все получалось.
Перед этим я встречал ее в конторе, точнее, в сберкассе: я снимал деньги, она клала. Наши рыбаки сами деньги не получают — они в море, — это делают жены, Леха же вообще никогда никаких сберкнижек не имел.
— Хорошо Алексей в этом году поработал, — сказала работница сберкассы.
— Он у меня молодец, — гордо сказала Катерина, — на целый дом заработал.
— Третье место он тебе по району занял?
— Третье. А в прошлом году он больше заработал, хоть и четвертое было: в прошлом году он трески больше, чем камбалы поймал, а треска дороже.
— Хороший он рыбак.
— На слет передовиков посылают. В очередь на машину стала. Машину хочу купить.
— Там очередь...
— Добьюсь... он же передовик.
— На Украине будете жить?
— Ну.
— А Леша где будет работать?
— «Где, где»! Да хоть где! На шофера выучится или на учителя. Да хоть на кого... лучше на учителя.
— А у него другой специальности, кроме рыбацкой, нет?
— Да нету... с девяти лет рыбу ловит, с Азова же он. Мореходку заочно заканчивал.
— Плохо ему там будет.
— Выучится, он у меня головастый. На инженера выучится. На капитана же выучился!
III
Я не знаю причин разлада у них, так же как и не могу объяснить, почему он в этом году не мог взять рыбы, почему у него столько неудач и аварий было.
Знаю только одно, что Леха не сдавался, все хотел поймать рыбу — этому свидетель весь флот, — до самого ухода с моря он чинился, рвался, опять ремонтировал да налаживал все опять, шел в замет... Даже в последние два дня, когда на судне не топилось и не варилось, он в одиночестве возился с неводом, все хотел найти причину. Может быть, и сделал бы что, но пришла радиограмма сдать сейнер.
Капитану сдать сейнер — такое это дело... Я даже слов не нахожу сказать, какое это дело. Капитан ведь сам готовит сейнер к промыслу, по его указанию все делается, а в море во время работы он так сживается с судном, так «прирастает» к нему душой и сердцем, что судно волей-неволей становится частью самого капитана. Такая вот любовь к судну даже у торговых капитанов, хотя они только водят суда по морям. Рыбацкие же капитаны работают, ловят рыбу судном, и тут само судно помогает во всех делах капитану.
Леха привел сейнер в колхоз, передал другому капитану. Пришел домой и увидел пустую, нахоложенную квартиру. На полу валялись разбросанные Алексея Алексеевича игрушки, старенькие штанишки, башмачки, картузик его валялся, от которого, когда Леха его взял, пахнуло воробьиными перышками...
Вот таким я его застал дома, когда услышал от диспетчерши, что «Катерина уехала, и он теперь не похож на человека». Он лежал на полу среди разных ненужных вещей в пустой квартире. Я положил его на кровать.
IV
Недели через две я встретил Леху в море на борту сигаевского «Два раза пятнадцать». Он стоял в матросской робе на куче рыбы с зюзьгой. Лицо чистое и светлое — и куда делись озабоченные морщины? — он улыбался.
— Привет!
— Привет!
— Как дымишь?
— Нормально.
— Значит, хорошо?
— Ну, раз на море иду, значит, нормально.
ЛОДКА СЕНОКОСЧИКОВ
Уже неделю мы носились по морю, уже неделю Джеламан не спал, рыбы — ни хвоста.
Настало самое безрыбное время путины — август: треска, нажировавшись, собралась в большие косяки и ушла в океан, на большие глубины, откуда ее никаким неводом не достанешь; камбала еще не скосяковалась и не пришла на те глубины, откуда ее можно брать. Точнее, она уже была и по всему морю, но еще разреженная, может, и косяками где, но искать ее, делать пробные заметы — эхолот ее не обнаруживает, а только неводом можно обнаружить: она ползает прямо по дну — никак невозможно: на морском дне сейчас хозяйничал бычок, делали переходы, уничтожая все на своем пути, полчища крабов, цвела актиния — «розочка», как мы ее называем.
Краб же сейчас был буквально на всех глубинах. Куда невод ни кинь, он приходит с крабом, а это... он как понакрутит на себя дель, повцепляется мертвой хваткой — сдавливающая сила клешни восемьдесят килограммов, — само его тело выломаешь, а с клешней ничего не сделаешь. Изнурительной работы на сутки.
С бычком тоже хлопот много. Разновидностей его десятка два, самый страшный «олень» — есть и «пограничник», и «милиционер», «шахтер», «молдаванка», «павлин», в зависимости от окраски, — он на свои рога так накрутит дель невода, что приходится дробить его рога специальной колотушкой.
Камчатский писатель Николай Рыжих более двадцати лет плавает на рыболовецких сейнерах и траулерах. Мир сурового трудового морского братства хорошо знаком ему, настолько вошел в его жизнь, что стал главной темой творчества писателя. Николай Рыжих имеет дело со сложившимися характерами, с рыбаками многоопытными, о ком выразительно говорят их продубленные ветрами лица, светлые, несколько усталые и все понимающие глаза, натруженные руки: «В поперечных и продольных трещинах, с зажившими и незажившими шрамами и ссадинами, заклеенными в некоторых местах изоляционной лентой, в потеках слизи, панцирных клетках грязи, смолы, чешуи, соли и ржавчины».
В 1950 году несколько семей американских пацифистов-квакеров, несогласных с введением закона об обязательной воинской повинности, уезжают жить в Коста-Рику. Их община поселяется в глуши тропических лесов. Шаг за шагом они налаживают быт: создают фермы, строят дороги, школу, электростанцию, завод. Постепенно осознавая необходимость защиты уникальной природы этого благословенного края, они создают заповедник, который привлекает биологов со всего мира и становится жемчужиной экологического туризма.
Это книга о чешской истории (особенно недавней), о чешских мифах и легендах, о темных страницах прошлого страны, о чешских комплексах и событиях, о которых сегодня говорят там довольно неохотно. А кроме того, это книга замечательного человека, обладающего огромным знанием, написана с с типично чешским чувством юмора. Одновременно можно ездить по Чехии, держа ее на коленях, потому что книга соответствует почти всем требования типичного гида. Многие факты для нашего читателя (русскоязычного), думаю малоизвестны и весьма интересны.
Жан-Кристоф Рюфен, писатель, врач, дипломат, член Французской академии, в настоящей книге вспоминает, как он ходил паломником к мощам апостола Иакова в испанский город Сантьяго-де-Компостела. Рюфен прошел пешком более восьмисот километров через Страну Басков, вдоль морского побережья по провинции Кантабрия, миновал поля и горы Астурии и Галисии. В своих путевых заметках он рассказывает, что видел и пережил за долгие недели пути: здесь и описания природы, и уличные сценки, и характеристики спутников автора, и философские размышления.
Вниманию читателей предлагается первая книга трилогии «Утерянное Евангелие», в которой автор, известный журналист Константин Стогний, открылся с неожиданной стороны. До сих пор его знали как криминалиста, исследователя и путешественника. В новой трилогии собран уникальный исторический материал. Некоторые факты публикуются впервые. Все это подано в легкой приключенческой форме. Уже известный по предыдущим книгам, главный герой Виктор Лавров пытается решить не только проблемы, которые ставит перед ним жизнь, но и сложные философские и нравственные задачи.
Приглашаем наших читателей в увлекательный мир путешествий, инициации, тайн, в загадочную страну приключений, где вашими спутниками будут древние знания и современные открытия. Виталий Сундаков – первый иностранец, прошедший посвящение "Выиграть жизнь" в племени уичолей и ставший "внуком" вождя Дона Аполонио Карильо. прототипа Дона Хуана. Автор книги раскрывает как очевидец и посвященный то. о чем Кастанеда лишь догадывался, синтезируя как этнолог и исследователь древние обряды п ритуалы в жизни современных индейских племен.
Александр Степанович Кучин – полярный исследователь, гидрограф, капитан, единственный русский, включённый в экспедицию Р. Амундсена на Южный полюс по рекомендации Ф. Нансена. Он погиб в экспедиции В. Русанова в возрасте 25 лет. Молодой капитан русановского «Геркулеса», Кучин владел норвежским языком, составил русско-норвежский словарь морских терминов, вёл дневниковые записи. До настоящего времени не существовало ни одной монографии, рассказывающей о жизни этого замечательного человека, безусловно достойного памяти и уважения потомков.Автор книги, сотрудник Архангельского краеведческого музея Людмила Анатольевна Симакова, многие годы занимающаяся исследованием жизни Александра Кучина, собрала интересные материалы о нём, а также обнаружила ранее неизвестные архивные документы.Написанная ею книга дополнена редкими фотографиями и дневником А. Кучина, а также снабжена послесловием профессора П. Боярского.