Бурная неделя Гидеона - [24]

— Там торчали две клиентки, настоящие стервозы, заботлавшиеся с хозяином и его гребаной женой! И ведь никак их оттуда не вытуришь. А какой адский ветер! Так хлестал по лицу, будто полосовал бритвой. Ну ладно, жри, что принес, а я пойду согреюсь.

Бенсон не проронил ни слова.

Устроить подобную пирушку они не имели возможности целых три года! Горячий суп, ветчина, горошек и картошка, сыр, ржаной хлеб! Они ели медленно, с расстановкой и в течение двадцати минут не обменялись ни единым словом. Фредди, закончив первым, рыгнул.

— Эх, пивка бы сейчас, — внезапно с тонкой ухмылкой произнес Бенсон. — Ты, случаем, не принес?

— Хочешь, чтобы я за ним для тебя сбегал? — спросил Фредди. Он тоже растянул губы в улыбке, гораздо более открытой и любезной.

— Ты клевый парень, Фредди. Сделал все, что мог. Хорошо, так что будем делать, выбравшись отсюда? Останемся вместе или каждый потопает своей дорожкой?

— А у тебя ничего нет на примете? — спросил Фредди.

— Выбор, естественно, есть. Но сначала я тебе кое-что объясню. Ты знаешь, что у меня голова отнюдь не пустая. Забита прелюбопытнейшими данными! Тот ещё списочек, лучшего не найдешь во всей стране: в нем все! Имена и адреса не только всех тех, кого полиция считает способными к сговору с нами, но и таких, кого она в этом и не подозревает! Вот с ними-то я и свяжусь, как только проберусь на юг. И они сделают все по моей просьбе. Надежно укроют и снабдят капустой. Кстати, и совсем не обязательно там задерживаться долго. Есть у меня деньжата и в заначке. И я смоюсь из этой страны, но только после того, как решу одну личную проблему.

— Это какую еще?

— Ты знаешь, Фредди, кто меня выдал легавым?

— Нет.

— Моя женушка!

— Неужели, твоя половина могла пойти на это? Видно, из-за любовника?

— Не думаю, что она это сделала из-за кого-то, но все равно намерен прояснить и это.

Бенсон, прищурившись, замолчал на какое-то время, внимательно всматриваясь в Фредди сквозь черные и шелковистые, как у сына, длинные ресницы.

— А ты уже определился, куда направишь стопы? — продолжил Бенсон.

— Сид, — спокойным голосом отозвался Фредди Тисдейл, — все, что я хотел, это смотаться из этой чертовой тюремной камеры, и теперь у меня нет другого желания, кроме как не возвращаться больше туда. Честное слово, первого, кто попробует меня задержать, убью на месте. А прежде, чем они наложат на меня лапу, покончу с собой. Другого выхода просто не вижу.

— Я тоже, — согласился Бенсон. — Так что давай поступим следующим образом. Остаемся вместе, чтобы пробраться на юг. Понимаешь, вдвоем нам легче будет отбиться от этой своры. А потом я отправлю тебя к одной марухе, которая займется тобой все то время, пока придется скрываться. А как только все поутихнет, смотаемся из страны. Ну как, согласен вместе отправиться в Лондон?

— Ты мне преподносишь настоящий подарок, — только и мог вымолвить фредди.

— Ну и отлично! Теперь, слушай меня внимательно. Не нужно верить в Деда Мороза. Иначе останься мы здесь ещё на три-четыре дня, и у нас могут возникнуть крупные неприятности. Лично я думаю, что нам лучше смотаться отсюда втихую до восхода солнца… Не знаешь, есть ли поблизости какая-нибудь автостоянка?

— Есть тут одна, рядом с рынком.

— А нельзя ли туда наведаться завтра к полудню и, уведя тачку, смотать удочки?

— В конце концов, все равно нужно что-то предпринять, — признал Тисдейл. — А если кто-то и увидит, как мы выходим отсюда, где-то в одиннадцать тридцать, то подумают, что мы осматривали дом в надежде снять его. Ну как, клеится?

— Клево! Слушай, Фредди, вот ты только что сказал… ну, по поводу того, что пришьешь любого, кто встанет у тебя поперек дороги, ты и взаправду сделаешь это?

— А как же!

— О'кей, — ответил Бенсон. — Я тоже.

На следующее утро Гидеон проснулся около семи часов и несколько минут неподвижно лежал, наблюдая за первыми солнечными лучами, пробивавшимися через уголок окна. В доме было совсем тихо; до него доносилось лишь дыхание жены, спавшей рядом на соседней кровати. Дети ещё не встали, так как, старея, их родители приобрели привычку просыпаться все раньше и раньше, ни свет ни заря.

Гидеон медленно, чтобы не разбудить Кейт, приподнялся на локтях; он неспешно надел домашний халат, который ещё больше подчеркивал его крепкое телосложение, и направился к двери. Кейт получит, как это бывало частенько, свой завтрак прямо в постель. Гидеон повернулся, и лицо его озарила улыбка: сетка, стягивавшая волосы Кейт, немного съехала набок. Во сне, конечно, люди выглядят не всегда наилучшим образом, но его жена все ещё оставалась красивой женщиной. А уж когда Кейт соизволяла прибегнуть к косметике, то результат был и вовсе поразительным!

Гидеон вышел из комнаты и спустился на кухню.

Он хорошо выспался и, находясь в отличном настроении, начал заваривать чай: для Кейт и для себя. В семье существовало правило, имевшее силу закона, что дети готовили себе чай сами, не считая воскресенья, когда завтраку уделялось гораздо больше внимания, чтобы доставить удовольствие девочкам.

Внезапно ему показалось, что наверху текла вода из-под крана; он поднялся по лестнице и достиг верха как раз в тот момент, когда открывалась дверь комнаты Пруденс.