Бурлаки - [9]
— Как дела, господин Агафуров?
Загидуллин ответил:
— У Агафурова дела хорош. День торгуем, ночь воруем, год тюрьма сидим.
Когда я вернулся в будку, Казаковцев готовился зажигать бакены. Я напросился помочь ему. Мы взяли фонари и сели в лодку. Белый бакен зажгли на гриве затона, красный — у правого берега. Поплыли обратно. Я сел «в гребях», а старый бакенщик едва управлялся с кормовым веслом — так он утомился.
— Стара стала — слаба стала, — шутил он над собой. — Давно ли ты, Петр друг Николаич, один барку на быстроводье удерживал! Бывало, плывем… Надо пристать на ночевую, водолив кричит: «Петька! На берег с чалкой». А Петька и рад. Чалку в зубы. Перемахнешь с борта на яр… С чалкой перемахнешь. Упрешься ногами в землю. Кнеки на барке трещат. Травят чалку, дым идет от трения… Дым, а ты стоишь хоть бы хны. Так барка и остановится… По двадцати пудов в трюм носил. Ох-хо-хо! Был конь, да уезжен…
Казаковцев разбудил меня на восходе солнца. Он успел уже снять с бакенов фонари. Приготовил чай.
— Давай, Лександрушко, управляйся живее, Семен Юшков не любит, когда работнички на работу опаздывают. Не любит он.
Выпил я кружку чаю, сменил свои «трековые» штаны на старые брезентовые, которые дал мне Петр Николаевич, и, путаясь в длинных штанинах, зашагал к затону.
За рекой полыхало солнце. От заречного леса падали синие тени.
Вдоль реки летели дикие гуси. Вдруг они один за другим нырнули в солнечный луч и исчезли из глаз.
В тихой речной заводи плескалась рыба, рассыпаясь дождем от щуки, стоявшей в засаде, в тени нависших над рекою кустов.
Вот и затон.
На железе высыхала роса. Затон начинал свою трудовую жизнь.
У сарая меня встретил приказчик Вахромей.
— Мое почтение, тятькин-мамкин! Первым делом беги к Агафуру. Четыре шкалика. Понял? Велел, мол, приказчик Вахромей… Пока черта Сеньки нет… Да бегом, бегом!
Я побежал в лавочку. Торговец в водке отказал. Пусть, дескать, сам господин приказчик придет, он, дескать, уже три рубля должен.
— Вина брал, деньга не давал. Махорка брал, деньга не давал. Без деньга ничего давать не будем, — наотрез отказал торговец.
Пришлось идти обратно.
— Принес?
— Нет. Агафуров не дает. Велел самому приходить.
Вахромей вскочил с кучи пакли, на которой сидел, разметал ее пинком.
— Князь, татарская морда! Уйди, углан. Убью! — И, перепрыгивая через паклю и канаты, Вахромей побежал в сторону лавочки.
К сараю подходили работники. Первыми появились молодая высокая женщина в лаптях, в татарской соломенной шляпе, и хромой работник со страшным лицом. Правая сторона лица была в шрамах и без единого волоска. Здороваясь, он снял картуз. На голове волос не было.
Вахромей вернулся из лавочки навеселе и без фуражки. Проходя мимо меня, он скорчил уморительную рожу и подмигнул:
— Молчок, тятькин-мамкин!
Раздались удары железного болта по рельсе. Вахромей скомандовал:
— Ну, золотая рота! Топай за мной. Надо чалку к сараю припереть. Она давно об вас плачет.
Человек двадцать работников взялись за толстый канат.
Работник с уродливым лицом сильным, красивым голосом запел:
Артель подхватила:
Канат сильными рывками стал подвигаться к сараю.
Дальше шла ругань. Но никто из артели не вникал в содержание песни. Важно было другое — под песню легче держать ритм в работе. Усилия отдельных людей сливались в единую, мощную силу, и работа спорилась. Я крепко вцепился в канат и изо всех сил рвал его вместе с другими.
Через четверть часа канат лежал у стены сарая. Застучали топоры. Канат изрубили на части. Вахромей крикнул:
— Залога!
Это означало пятиминутный отдых — малый перекур. Все побросали работу. Одни закурили, другие бегом направились в лавочку к Агафурову. Ко мне подошел Вахромей с конторской книгой.
— Видишь, книжка. В ней записаны все зимогоры. Обойдешь, когда работать будут. Ежели человек на месте, ставь одну палочку, а ежели нет его, пиши крест. Понял?
— Понятно.
— То-то. Спрашивай всех: как твоя есть фамилия? Нет кого, возьми да и перекрести в книжке. На и отвяжись… Кончай курить!
Артель не успела еще как следует начать работу, а с каравана уже пришли рабочие за паклей и стали ругаться.
— Лодыри царя небесного…
— Давай, давай! Пошевеливай!
— Отвяжись, худая жись.
Мы не успевали готовить паклю. Вслед за ремонтными рабочими приходили водоливы, подручные.
— Набрали тут богадельщиков, — ругались водоливы. — Срамота одна, а не работа.
— А ты сам потереби! — огрызались теребильщики.
— Я тебе потереблю, сукин кот!
Теребить паклю было нелегко. Прежде всего приходилось развивать на пряди обрубки каната, потом раскручивать каждую прядь, и только после этого начиналось уже самое теребление. Работали вручную. Только один работник, с искалеченным лицом, теребил паклю на «ерше». Это толстая доска с гвоздями, напоминающая щетку. «Ерш» был укреплен на тяжелой колоде. Работник набирал в руку пучок раскрученных прядей и изо всей силы лупил им по железной щетке. Получалась пышная мелкая пакля. Я тоже было попробовал потеребить на «ерше», но у меня ничего не вышло. Не хватало силенки.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Алексей Константинович Толстой (1817–1875) — классик русской литературы. Диапазон жанров, в которых писал А.К. Толстой, необычайно широк: от яркой сатиры («Козьма Прутков») до глубокой трагедии («Смерть Иоанна Грозного» и др.). Все произведения писателя отличает тонкий психологизм и занимательность повествования. Многие стихотворения А.К. Толстого были положены на музыку великими русскими композиторами.Третий том Собрания сочинений А.К. Толстого содержит художественную прозу и статьи.http://ruslit.traumlibrary.net.
Знаете ли вы, что великая Коко Шанель после войны вынуждена была 10 лет жить за границей, фактически в изгнании? Знает ли вы, что на родине ее обвиняли в «измене», «антисемитизме» и «сотрудничестве с немецкими оккупантами»? Говорят, она работала на гитлеровскую разведку как агент «Westminster» личный номер F-7124. Говорят, по заданию фюрера вела секретные переговоры с Черчиллем о сепаратном мире. Говорят, не просто дружила с Шелленбергом, а содержала после войны его семью до самой смерти лучшего разведчика III Рейха...Что во всех этих слухах правда, а что – клевета завистников и конкурентов? Неужели легендарная Коко Шанель и впрямь побывала «в постели с врагом», опустившись до «прислуживания нацистам»? Какие еще тайны скрывает ее судьба? И о чем она молчала до конца своих дней?Расследуя скандальные обвинения в адрес Великой Мадемуазель, эта книга проливает свет на самые темные, загадочные и запретные страницы ее биографии.
На необъятных просторах нашей социалистической родины — от тихоокеанских берегов до белорусских рубежей, от северных тундр до кавказских горных хребтов, в городах и селах, в кишлаках и аймаках, в аулах и на кочевых становищах, в красных чайханах и на базарах, на площадях и на полевых станах — всюду слагаются поэтические сказания и распеваются вдохновенные песни о Ленине и Сталине. Герои российских колхозных полей и казахских совхозных пастбищ, хлопководы жаркого Таджикистана и оленеводы холодного Саама, горные шорцы и степные калмыки, лезгины и чуваши, ямальские ненцы и тюрки, юраки и кабардинцы — все они поют о самом дорогом для себя: о советской власти и партии, о Ленине и Сталине, раскрепостивших их труд и открывших для них доступ к культурным и материальным ценностям.http://ruslit.traumlibrary.net.
Повесть о четырнадцатилетнем Василии Зуеве, который в середине XVIII века возглавил самостоятельный отряд, прошел по Оби через тундру к Ледовитому океану, изучил жизнь обитающих там народностей, описал эти места, исправил отдельные неточности географической карты.
«Кто любит меня, за мной!» – с этим кличем она первой бросалась в бой. За ней шли, ей верили, ее боготворили самые отчаянные рубаки, не боявшиеся ни бога, ни черта. О ее подвигах слагали легенды. Ее причислили к лику святых и величают Спасительницей Франции. Ее представляют героиней без страха и упрека…На страницах этого романа предстает совсем другая Жанна д’Арк – не обезличенная бесполая святая церковных Житий и не бронзовый памятник, не ведающий ужаса и сомнений, а живая, смертная, совсем юная девушка, которая отчаянно боялась крови и боли, но, преодолевая страх, повела в бой тысячи мужчин.