Буридан - [83]

Людовик поднял на дядюшку — поистине палача в эту минуту — искаженное лицо и пробормотал:

— Делай все, что пожелаешь, ради моего блага и блага королевства… Валуа только это и требовалось. Он удалился, улыбаясь. Людовик X остался наедине со своими мрачными мыслями и глубочайшим отчаянием: он начинал умирать.

XXV. СУДЬБА ЖУАНЫ

Жуана — персонаж незначительный. В нашем рассказе она играла второстепенную роль. То была одна из тех теней, что промелькнут на секунду в глубине театра и исчезнут. Быть может, тем не менее, читателя уже немного заинтересовала эта пытавшаяся спасти Филиппа д'Онэ девушка, которая была беззаветно преданна своей хозяйке. Истории, однако же, есть дело лишь до персонажей первого плана: королей, пап, императоров, полководцев, законотворцев, министров, президентов — в счет идут лишь они. В этом убедили народ. В этом его и сейчас убеждают. В этом и дальше будут его убеждать. И народ поверил, верит, будет верить до того дня, когда заметит, что лишь он один представляет интерес, а все те, кого предлагает ему почитать история — пусть и храня ненависть, — по сути, являются лишь статистами. Вот только это хитрые статисты, всегда находящиеся на авансцене: там, где есть свет и кое-что другое.

В уважающем себя романе все обстоит точно так же. Автор сочувствует лишь тем героям, которые занимают в его романе прочную позицию. Это косвенная дань уважения правильному устройству общества, основной принцип которого — уплыть вперед, подняться как можно выше по течению в лодке жизни, откидывая ударами весла тех, что тоже стремится наверх.

А так как мы к подобному уважающему себя роману испытываем отвращение и нисколечко не уважаем Историю — этот пандемониум лжи, — то нам нравится следить за делами и поступками самых незначительных персонажей, уделяя статистам столько же внимания, сколько уделяется тенору или примадонне. А если вы с нами не согласны, читатель, пропустите эту главу, только и всего.

Итак, Жуана по знаку короля удалилась в тот момент, когда Людовик X вошел в занимаемую Маргаритой комнату. Когда же Его Величество ретировались, — Жуана заметила его проходящим мимо выстроившихся двойной шеренгой в прихожей стражников, — естественно, тогда служанка вернулась. И тотчас увидела распростертую на полу, почти без сознания, королеву.

Жуана бросилась к Маргарите, помогла подняться и довела до кровати, на которую та и рухнула.

Жуана попыталась узнать, что же произошло. Но тщетно. И тем не менее королева была не в обмороке. Глаза ее были закрыты, губы и руки конвульсивно дрожали.

Жуана сначала заплакала, но быстро сообразила, что госпожу сейчас беспокоить не следует, и лучше дать приступу пройти. Поэтому на цыпочках она отступила и присела на стул в углу комнаты, ожидая, когда Маргарита позовет ее или подаст знак подойти.

Следует, однако, заметить, что, на взгляд Жуаны, все эти нависшие над королевой тучи должны были неизбежно рассеяться. Она испытывала благоговейное почитание к тем людям, что стоят выше всего остального человечества и зовутся королем и королевой. Она и в мыслях не допускала, что королеву может постигнуть какое-то наказание. Завтра, несколькими днями позже, двери этой тюрьмы откроются и королева вернется в свои покои еще большей королевой, чем когда-либо.

Вот что думала Жуана, тогда как ее мокрые от слез глаза издали пристально смотрели на Маргариту.

Время от времени взгляд девушки пробегал по комнате, и в одно из таких мгновений она заметила оставленный королем на столе пузырек. Сперва, увидев его, она ничуть не удивилась, не встревожилась. Затем, убежденная, что, должно быть, это она сама поставила туда флакон, служанка поднялась, чтобы вернуть его к другим таким же: так как королева, даже в таких ужасных обстоятельствах, не забывала заботиться о своей красоте и распорядилась принести из своих покоев множество пузырьков, кремовых баночек и щеточек, перечисление и количество которых удивили бы даже самую кокетливую из современных дам. Действительно, в те времена туалетный столик не только знатных дам, но и мещанок представлял собой настоящий караван-сарай, и некоторые из тех средств, коими пользуются сегодня, имели бы на этом столе печальный вид.

Она взяла этот флакон в руки, внимательно осмотрела.

И она его не узнала!

Жуана вздрогнула. Что мог содержать этот пузырек? Кто поставил его сюда?

Существовал только один возможный ответ: его принес король.

Долго малышка Жуана с недоверием изучала эту прозрачную жидкость, что блестела в хрустальном флаконе. Чем бы это могло быть? В голову ей пришла мысль о яде, и от этой мысли она испытала непреодолимый ужас. Это не могло быть правдой! Нет! Король не мог принести королеве яд!..

Что делать? Что думать? Жуана поставила флакон на стол, вновь его взяла, снова поставила, затем вдруг решилась: она прошла за занавески окна, приподняла раму, опустошила пузырек и, вернувшись в комнату, наполнила его водой и вернула на стол, на то самое место, гдè он стоял…

Жуана и сама бы не смогла объяснить, почему она так поступила. Вероятно, в голове у нее выстроилась такая дилемма:

Если это яд, и я его там оставлю, моя королева умрет!