Бургундское из императорского обоза - [6]

- В одном я согласен с Давелом - разве могла наша Франция проиграть последнюю войну с такими генералами?!

- Политика не входит в круг наших увлечений, - осторожно намекнул Дюфон.

...Обычно по понедельникам желающих отправиться путешествовать во времени было мало. К тому же грандиозные торжества, намеченные на завтрашний день, удерживали людей дома. Поэтому в здании Трансплантатора, одном из сотен, разбросанных по Европе и Америке, никого не оказалось, кроме служащих.

- 1815 год? 18 июня? Ферма Кайю? Этот день приобретает популярность, заинтересовался начальник контрольного поста. - Кажется, на днях кого-то мы пересылали в том же направлении. Уверяю, тот офицер был одет с меньшей изысканностью, чем вы, и годился вам, господа, в адъютанты - суетливый служащий угодливо продолжал. - Хотя для посылок он толстоват. Ваши визы.

Дюфон и Бриен не стали выказывать удивление по поводу того, что ни у кого из них не было биологических аналогов в конкретно указанном времени. Чек на двести тысяч марок решил все.

- Вы понимаете, я иду на нарушение устава Трансплантатора?

- Не беспокойтесь, мы отправляемся туда, где стреляют чаще, чем у вас появляется инспекция, и, может быть, вернемся не все, но если нам и повезет, болтать лишнего не станем.

- Не имею права препятствовать вам. Мы чтим гражданский кодекс.

- Но это не все, - сказал гвардейский генерал Дюфон. - Нам нужна еще одна услуга - за нее мы платим отдельно, - и он выложил чек на триста тысяч. - Я прошу у вас изолятор.

- Вы с ума сошли! За это я лишусь не только работы, но и жизни! Неужели вы надеетесь при возвращении кого-нибудь прихватить с собой?

- Вот его, - Дюфон показал фотографию Давела. - Узнаешь? Мне не важно знать, сколько он тебе дал за то, чтобы ты подсадил его вместо императора Наполеона Бонапарта... О, Бриен, разве ты чувствуешь запах паленого?.. Черт возьми, да у вас что-то горит!

Бриен шумно втянул воздух носом. Администратор завертел головой, но потом догадался - разговор шел о его шкуре.

- Это ложь, я могу доказать!

- Ложь или нет, но твой адъютант уже успел побеспокоиться о чьей-то карьере и сухом пайке для семьи в концлагере. Итак! Мы должны его вернуть на место. Ты любишь порядок? - напирал Дюфон. - Порядок и дисциплина, так говорят немцы, а они всегда правы!

- Хорошо, - тот снял очки и вытер лицо платком.

- И последнее. Наш канал Трансплантатора включи на экстренный возврат. Мы все сделаем сами. Ты понял?.. Бриен, забери у него наш гонорар. * * *

...Три часа пополудни. Наполеон переводит ставку в Бель-Альянс.

- Хорошо ли вы провели разведку, Гаксо?

- Все чисто, сир.

Наполеон предлагает перенести огонь на склоны плато, там, возможно, засели англичане с орудиями.

- Вы их просто не разглядели в кустах боярышника.

Гаксо недоумевает.

- Ваше время, Ней.

Это сигнал. Две кавалерийские дивизии - десять тысяч сабель - уже в седлах Наполеон рекомендует Ватье вспомнить удар атамана Платова под Москвой, - зайти с тыла; и вновь обращается к незадачливому генералу:

- Гаксо, вы плохо провели рекогносцировку, вы не осмотрели охенскую дорогу, возле той белой часовни.

- Сир! - торжествует Ней, под которым уже убиты три лошади, - Если вы в феврале четырнадцатого года нашли сапоги итальянской компании, то в июне пятнадцатого стали всевидящим!

- Берегите себя. Ней, и не слишком хлещите кобылу - на Мон-Сен-Жан вам необходимо взойти одновременно с Эрлоном. Нос в нос.

- Вы не хотите, чтобы я повторил подвиг Мюрата в бородинском деле, когда он одной тяжелой кавалерией взял Семеновские флеши? - Полно, Мишель, с Иоахимом вам делить нечего. С богом!

Над полем битвы висит тяжелое пасмурное небо. Наступает последний акт драмы. Кавалерийские колонны, неся огромные потери, бьют с двух сторон по железным каре: проломлены бреши, затоптаны копытами передовые линии. И тут на плато, сметая обозы и фургоны, поднимаются ряды линейных полков. Через каких-то полчаса Веллингтону становится душно. Драгуны Сомерсета сцепляются с французскими кирасирами, но держатся недолго. Их контратака захлебывается. Оказавшись между красными мундирами английских гвардейцев и французами, остатки серых шотландцев, в тартановых юбках и клетчатых пледах смяты, снесены, рассеяны. Под Неем убита пятая лошадь. Ревут трубы, трещат барабаны, уныло поют волынки, свистит картечь, ухают чугунные ядра, стоит неутихающий человечий рев. Окружение полное, как при Марафоне или Каннах. Идет неутомимая резня. Еще час назад там, где стояли шпалеры войск, лежат груды изуродованных тел. Из тринадцати каре огрызаются только семь. Веллингтона просят оставить поле боя. Он опустошен, он ищет смерти.

Появляется Блюхер с тремя корпусами. Веллингтон напрасно надеется на него: перестроившись из походной колонны в боевые порядки, пруссакам в затылок со всего маху бьет маршал Груши.

Он успел-таки!

Корпус Лобо и молодая гвардия нацелены в лоб. На расстоянии шести километров от ставки императора завязывается новое сражение. Наполеон задумывает осуществить второй котел. О, это должна быть эффектная концовка!

Егеря приносят от Мон-Сен-Жана уже седьмое знамя, захваченное в бою, Боевые штандарты лежат у ног победителя. Сообщения об огромных потерях не тревожат его. Ней просит последний резерв - старую гвардию. Если под Москвой ее пощадили, то теперь - нет! Нужен завершающий кульбит, и тогда представление закончится триумфом.