Бургердроид - [5]
— Ма, а что ты делаешь на работе? — спросил Генри, которому не нравилось, когда над ним смеются.
— Я… служу в страховой компании.
Остаток пути я объясняла, что такое страхование и, впуская Генри в дом, сочиняла байки о роли, которую играла в несуществующей компании.
— Что у нас на ужин, ма? — завопил он снизу. Наверное, девять тридцать вечера — совсем не детское время для ужина.
— Мини-пиццы. Пожалуйста, будь немного более сострадательным к соседям, — ответила я.
— Что-о-о?!
Я на время отрешилась от воспитательного процесса и встала у плиты. Разложила на аккуратных рядах булочек ломтики помидора и сыра, после чего сунула поднос в духовку. Духовка тикала и жужжала, а я, опустошенная и измученная, была не в силах пошевелиться. Попыталась вспомнить цвет цифр на корабельном хронометре: зеленый, но почти выцветший. Цвет халатов в старом сериале о больнице.
— Ма! Ма!
Генри недоуменно хмурился.
— Э-э-э… что, дорогой?
— Ты просто стоишь здесь и молчишь.
— Прости. Наверное, задумалась. Что случилось?
— Что у нас на ужин? Я сто лет назад спрашивал!
— А я сто лет назад ответила: мини-пиццы… черт.
Я не установила таймер. Пиццы немного подсохли и стали коричневыми, но я выкладываю их на тарелки, и мы принимаемся за еду. Генри не жалуется и, когда от последних пицц остаются одни крошки, начинает широко зевать. Я несу его наверх на закорках, сметаю с кровати все игрушки, кроме плюшевого мишки, и желаю Генри спокойной ночи.
Я на цыпочках спускаюсь вниз. Цифры часов на духовке перепрыгнули с десяти девятнадцати на десять двадцать, фигурки-символы без малейшей паузы сменились с одной функции на другую. Я поймала себя на том, что стараюсь запомнить этот перескок, чтобы назавтра двигаться, подобно цифровым часам.
Из горла вырвался полусмех, полувсхлип, прежде чем я успела судорожно зажать рот ладонью. Оглядела свою маленькую комнатку и принялась раздвигать мебель к стенам. Включила очень тихую музыку. Подняла руки и стала танцевать, пытаясь пальцами ног выписывать полукружья на ковре, но то и дело спотыкалась о ворс или двигалась слишком резко, дергаными рывками. Я наблюдала отражение своих рук в стекле эстампа. Локти казались слишком острыми, и я никак не могла округлить сгиб. Не могла придать рукам грации. Я двигалась экономно. Эффективно.
Я все еще слышала обрывки музыки, чувствовала, как бьется сердце, но тело не желало двигаться в такт. Я чувствовала себя танцовщицей в музыкальной шкатулке, которая была у меня в детстве: навсегда замерзшей в фарфоре, такими же рывками вращающейся по часовой стрелке.
Приехав в «Бургердроид», я принялась за дело: вставляла новые канистры в дозаторы соусов, заправляла автомат игрушками, пополняла запасы приправ на стойке и приносила пачки с салфетками. Иногда, когда ведешь машину, внезапно «просыпаешься» и обнаруживаешь, что проехала много миль — в полном сознании, но без единой мысли.
Я очнулась, когда на входной двери щелкнули замки и вывеска «Бургердроида» погасла. Пенни и Викрам ушли в заднюю комнату, а я принялась ставить стулья на блестящие столы. И слышала, как Рой чистит жаровню, выключает оборудование.
— Рой, — окликнула я голосом робота, когда мы тоже ретировались в заднюю комнату, — не считаешь, что эта работа нас калечит? Он снял маску и насмешливо уставился на меня:
— Больше, чем любой другой способ менять жизнь на деньги? Я засмеялась жестяным смехом робота и пошаркала в свою раздевалку. Стащила шлем, панцирь и наголенники.
— Да, — приглушенно сказал Рой через перегородку.
— Что именно?
— Она нас калечит.
Я прошла мимо ряда женских шкафчиков и через маленький лабиринт ворвалась на мужскую территорию. Рой сидел на скамье, положив рядом панцирь и сжав голову закованными в перчатки руками.
— Я разучилась танцевать. Пробовала вчера.
Я опустила глаза и принялась стягивать свои латные рукавицы.
— Позволь судить мне.
Я подняла глаза. Он успел встать. Костюм цвета металлик, которые мы носили под доспехами, местами лип к его потному телу. Он взял мою ладонь, охлаждая кожу металлическими пластинками на пальцах. Выставил вперед правую ногу и закружил меня в сдержанном, элегантном вальсе. В заключение он перегнул меня через скамью, прежде чем поднять. Его наголенники скрипнули.
— Ты прекрасно танцуешь, — вымученно улыбнулся он.
— Если я могу танцевать здесь, не до конца сняв костюм робота, а дома ничего не выходит… что это означает?
— А что это может означать? Я искренне считал, что в своем возрасте могу сыграть Гамлета.
— Сколько тебе лет? — спросила я.
— Тридцать один. А тебе?
— Тридцать.
— Знаешь, роль доставщика пиццы — самое грандиозное, чего я достиг после тридцати.
— Я танцевала злую Фею Леденцов на прошлое Рождество. Заказ компании «Ливин рум». Произвела незабываемое впечатление на своего единственного зрителя.
Наш вальс на минуту прервался, и я подняла ногу в классическом аттитюде. Рой подхватил меня под колено и снова перегнул.
— Это скорее танго, чем леденец, — заметила я, когда он меня поднял. Мышцы пульсировали в том месте, где его рука касалась бедра. Я сняла капюшон его серебристой туники с пропотевшей, спутанной массы волос, и он притянул серебряными пальцами мое лицо к своему.
Несколько лет назад Владимир Левицкий сильно пострадал при пожаре. Он получил ожоги и переломы, а кроме того, ему раздробило рёбра, и врачам пришлось удалить у него правое лёгкое и часть левого. Теперь же он — неоднократный чемпион Европы по лёгкой атлетике и представляет СССР на международных соревнованиях. Возможно ли это?
Его посылали в самые трудные места, он решал сложнейшие задачи, непосильные даже людям. Но для него целью в жизни было найти формулу Вселенной, формулу бессмертия…
В повести «В подводных пещерах» автор интерпретирует идею разумности осьминогов. В этом произведении эти животные в результате деятельности человека (захоронения ядерных отходов) мутируют и становятся обладателями разума, более мощного, чем человеческий. К тому же они обладают телепатией. А их способность к быстрому и чрезвычайно обильному размножению могла бы даже поставить мир на порог катастрофы.
К воспитателю пришел новый ученик, мальчик Иосиф. Это горбатый калека из неблагополучной семьи, паралитик от рождения. За несколько операций медики исправили почти все его физические недостатки. Но как исправить его тупость, его дикую злобу по отношению к взрослым и детям?
К воспитателю пришел новый ученик, мальчик Иосиф. Это горбатый калека из неблагополучной семьи, паралитик от рождения. За несколько операций медики исправили почти все его физические недостатки. Но как исправить его тупость, его дикую злобу по отношению к взрослым и детям?
Об озере Желтых Чудовищ ходят разные страшные легенды — будто духи, или какие-то чудища, стерегут озеро от посторонних и убивают всякого, кто посмеет к нему приблизиться. Но группа исследователей из университета не испугалась и решила раскрыть древнюю тайну. А проводник Курсандык взялся провести их к озеру.