Буревестники - [98]
Оказывается, в этом-то и было всё дело. Рабочий праздник начался в городе организованно: не работали портовики, железнодорожники, печатники и наборщики, рабочие бухты Улисс. И только магазины торговали как ни в чём не бывало. Узнав об этом, разгневанные рабочие пошли закрывать магазины и разгонять штрейкбрехеров. Называлось это съёмкой.
Во время съёмки в магазине Кунста и Альберса рабочие ворвались в торговый зал, и один из них обратился к остолбеневшим продавцам и клеркам:
— Товарищи приказчики и конторщики! Вы одни сегодня работаете! В день 1 Мая, когда ни одна пролетарская рука не поднялась для работы на хозяев, вы создаете купцам прибавочную стоимость. Ваша слабость есть результат вашей разрозненности. Кончай работу! Выходи на улицу! Демонстрируй свою солидарность с членами всемирной армии труда!..
Яркая речь агитатора успеха, однако, не имела. Одни приказчики молчали, другие возмущались, правда, вполголоса, а третьи индифферентно перекладывали на прилавках товары, делая вид, что ничего не слышали.
В зале появился управляющий фирмой господин Роль. Высокий, поджарый, в клетчатой паре, с сигарой в зубах, он приблизился вплотную к оратору и уставил на него, как пистолет, длинный костлявый палец. Спросил невозмутимо:
— Вас волен зи? Ви желайт… кауфэн… делать покупка?
— Нет. Мы пришли закрыть вашу лавочку! — так же невозмутимо ответил рабочий.
— Ви нарушайт… орднунг. Это не есть хорошо!
— Наоборот – хорошо! Нынче праздник, нерабочий день.
— Ви есть ролинг… хулиган! – Господин Роль постепенно терял присущее ему самообладание, и голос его становился визгливым. — Ви мне докладайт… Наме? Во арбайтен зи? Я буду жалобиться ваш директор!
Агитатор презрительно усмехнулся, а один из его товарищей сделал издевательский международный жест:
— На-кася выкуси!
— Полицай! Полицай! — топал ногами управляющий, и снаружи уже слышались трели городовых.
Предводитель съёмщиков поспешно, но не теряя достоинства, покинул магазин, погрозив на прощанье пролетарской рукой напомаженным приказчикам.
Это происшествие задержало Васятку и Петра, и на кладбище они попали уже к концу митинга. Сотни людей с обнажёнными головами стояли вокруг могилы Людмилы Александровны Волкенштейн и пели «Вы жертвою пали». Но вот песня смолкла, и стало слышно, как ликуют птицы, встречая весёлый месяц май, как посвистывает ветерок в ветвях, ещё голых, но с почками, готовыми взорваться в весеннем салюте.
— Дорогие друзья, — нарушил молчание Назаренко, стоявший в первых рядах. — Есть предложение пройти к могиле нашего товарища рабочего Шапошникова, который скончался от ран, полученных…
— Казаки! — прервал его чей-то возглас.
Нет, это были не казаки: на кладбище ворвалась охотничья команда, возглавляемая прапорщиком Цирпицким. Тщедушный, в мятом мундире, с неизменной плетью на запястье, он ехал впереди на высоком кауром жеребце. Приблизившись к митингующим, он скривил тонкие губы в ухмылке и, привстав в стременах, крикнул:
— Р-рэзойдись!
Назаренко выступил вперёд.
— В чём дело? У нас мирный митинг. Мы поминаем наших погибших товарищей…
— Р-рэзойдись! — повторил Цирпицкий, глядя поверх головы Александра Корнеевича.
— Вы не имеете права!
Прапор соизволил наконец удостоить взглядом стоящего перед ним человека. А взглянув, заинтересовался, стал всматриваться пристальнее, находя в лице Назаренко признаки той же болезни, что терзала его самого. Злорадно усмехнулся:
— Нашёл где митинговать! Тебя и так скоро принесут сюда – намитингуешься с покойничками! — он потеснил конём Назаренко. — А может, тебе не терпится на тот свет? Могу помочь!
— Побойтесь бога! — рядом с Александром Корнеевичем встал отец Алексий, священник Покровской церкви. Вытянув вперёд немощную, дрожащую лапку с большим серебряным крестом, он закричал фальцетом. — Святотатцы! На христианском кладбище… Да что же это, господи…
— Протрите глаза, отче! — заорал, синея, Цирпицкий. — Вы кого защищаете? Христопродавцев, смутьянов! А ну в сторону! — поп шарахнулся прочь, путаясь в рясе. Прапорщик поднялся в седле, обернувшись к своим молодчикам: — Ребята, в нагайки их!
Те пришпорили коней и, рассыпавшись в цепь, с улюлюканьем и свистом помчались на толпу. Люди побежали, толкаясь, спотыкаясь о могильные холмики и падая. Головорезы Цирпицкого работали усердно, крестили нагайками направо и налево, доставали даже упавших.
Разбираться было некогда, и вместе с участниками сходки с кладбища изгонялись и те, кто не имел отношение к митингу, а просто пришёл навестить могилы родственников. Цирпицкий коршуном налетел на бедно одетую пожилую женщину, сидевшую, понурясь, между двух сирых, без оградки, могил.
— Пшла прочь, старая ведьма!
Женщина подняла гневное лицо.
— Ах ты душегуб-кровопийца! Ведь ты знаешь, зачем я сюда пришла, и ты меня гонишь? Ах вы ироды! Даже на кладбище от вас спокою нет!..
Прапорщик потянул из кобуры револьвер.
— Что, стрелять в меня хочешь? Ну стреляй, стреляй, это ведь так просто! — она встала, выпрямилась, готовая к смерти, готовая лечь рядом с дорогими её сердцу покойниками – мужем, надорвавшимся на работе, и сыном, умершим от глоточной. Она даже платок с головы стянула за угол, и сразу стало видно, что она ещё молода, состарило её горе.
Повесть приморского литератора Владимира Щербака, написанная на основе реальных событий, посвящена тинейджерам начала XX века. С её героями случается множество приключений - весёлых, грустных, порою трагикомических. Ещё бы: ведь действие повести происходит в экзотическом Приморском крае, к тому же на Русском острове, во время гражданской войны. Мальчишки и девчонки, гимназисты, начитавшиеся сказок и мифов, живут в выдуманном мире, который причудливым образом переплетается с реальным. Неожиданный финал повести напоминает о вещих центуриях Мишеля Нострадамуса.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Владимира Войновича, как автора, не надо представлять. Кто не читал — сам виноват. А что такое сказки, знает каждый ребенок! Хотя эти сказки следует все-таки сначала прочитать: слишком не реальные, слишком грустные, слишком на смех.
Повести, составляющие эту книгу, связаны единым сюжетом. Они рассказывают о жизни, быте, отношениях людей, строящих порт на Камчатке. Здесь — люди старшего поколения, местные жители, и большая группа молодежи, приехавшей с материка. Все они искренне стремятся принести пользу строительству, но присущие им разные характеры ведут к противоречиям и столкновениям. Последние особенно остро проявляются во взаимоотношениях начальника порта Булатова, человека с властным характером, «хозяина», и молодой коммунистки, инженера-экономиста Галины Певчей, от имени которой ведется повествование.
Зафесов Геннадий Рамазанович родился в 1936 году в ауле Кошехабль Кошехабльского района Адыгейской автономной области. Окончил юридический факультет МГУ. Работал по специальности. Был на комсомольской работе. Учился в аспирантуре Института мировой экономики и международных отношений АН СССР. Кандидат экономических наук В 1965 году пришел в «Правду». С 1968 по 1976 год был собственным корреспондентом в Республике Куба и странах Центральной Америки. С 1978 по 1986 год — собственный корреспондент «Правды» в Италии.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Человек и современное промышленное производство — тема нового романа Е. Каплинской. Автор ставит перед своими героями наиболее острые проблемы нашего времени, которые они решают в соответствии с их мировоззрением, основанным на высоконравственной отношении к труду. Особую роль играет в романе образ Москвы, которая, постоянно меняясь, остается в сердцах старожилов символом добра, справедливости и трудолюбия.
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.